Бархатный губернатор. Фридрих Незнанский
Читать онлайн книгу.
лагерные впечатления. И к концу срока Акимов высидел объемистый роман, который был издан на русском языке во франкфуртском издательстве «Посев». После освобождения из лагеря Станиславу удалось выехать за границу, но через несколько лет он вернулся в Россию, на Западе ему не очень-то везло. Небольшие деньги, полученные за роман, изданный уже на шести языках, были промотаны, а второе его творение издательства отвергли, оно было слабым повторением первого. На родине дела пошли веселее, первые шаги демократии вселяли надежду… И Станислав снова забегал по митингам, снова загремел на площадях его голос, замельтешила перед взорами митингующих его седоватая шевелюра, снова он был на виду. И ведь домитинговался, был избран депутатом в Госдуму, но на перевыборах срезался вчистую. Была у Акимова слабость – выпивал человек! Многие, конечно, выпивают – и ничего, живут в довольстве и добре, но Станислав не просто выпивал – запивал, раскручиваясь на полную катушку. В месяц пять дней отдавал пьянству, и всегда с двадцать третьего по двадцать восьмое число. Потом два дня отходил, отлеживался, болел и стонал, клялся и божился, что завяжет, однако не получалось. Лечился он по-разному – начиная от вшивания торпеды и кончая методом Довженко. Ничего не помогало. И тогда Акимов пришел к выводу, что он входит в те пять процентов от ста обитателей планеты, которые не поддаются лечению. После этого он совершенно успокоился. Однако надо было на что-то жить и пить. Забыв про диссидентскую гордость, Станислав вдруг ни с того ни с сего занялся рисованием картин, если, разумеется, его произведения можно было назвать картинами. По пьянке он познакомился с известным художником-модернистом, рассказал ему сон, который увидел в ночь после очередного запоя, и художник посоветовал ему перенести увиденное на полотно. «Там же белые сугробы, Христос в снегу, голый, зеленая пальма, а на ней черт! Кому нужна такая абракадабра?!» – воспротивился Станислав. «Ты напиши, а там посмотрим», – загадочно ответил модернист. И Акимов изобразил свой сон на холсте. До этого он никогда не брал кисть в руки и, посмотрев на законченную картину, аж содрогнулся, хотел было сжечь, но, поразмыслив, отнес-таки художнику. Тот, мельком глянув на картину, коротко сказал: «Ты гений». «И это можно продать?» – помедлив, спросил Станислав. «Можно, если хочешь, куплю я. Тысяча баксов. Плачу сразу». Акимов моментально согласился. Прошло несколько месяцев, и он увидел свою чертовщину в квартире известного адвоката. «Сколько вы заплатили?» – поинтересовался Станислав. «Десять тысяч долларов», – гордо ответил адвокат. Акимов срочно накатал еще несколько картин, но сбыть удалось лишь одну, да и то в два раза дешевле, чем первую. «Почему?» – спросил Акимов художника-модерниста. «Потому что дороже она не стоит». «Сомневаюсь», – возразил Станислав. «Или бери пятьсот, или забирай картину», – заупрямился художник. «Ты же говорил, что я гений». «Да, ты гений одной картины. А все другое – повторение».
Видно, на роду было написано Станиславу Акимову повторять себя и в литературном деле, и в изобразительном искусстве. Посокрушавшись,