Их было едва ли больше десятка. Вздорно разбросанные вокруг продолговатого пруда, избы выглядели необитаемыми. Мрак… Оглушают Барабаны небес… Красная от сполохов молний крапива… В пруду кипит красная вода… Слишком натуральная Декорация для фильма ужасов…

      Тимофей заглянул в мертвые глазницы одной избы, обошел вокруг другой… Жизни нет, как нет…

      Ливень валил с ног. Он заметно холодал. Потоп. Край цивилизации. Конец жизни. Даже если есть здесь хотя бы одна живая душа, осмелится ли она поделиться теплом с бедолагой, начиненным бесполезными здесь долларами. Он мог купить эту деревушку с потрохами, но никто не продаст здесь ему домашнего тепла. Даже если разбить стекло и самовольно залезть в хату через окно, кто встретит тебя, кроме мышей? Зубы вызванивали отходную…

      – Погибаю, – просипел себе под нос Тим задубевшими губами. – Мамочка! Погибаю…

      Едва вытаскивая из глинистой жижи пудовые ноги, Кровач потащился вокруг пруда к крайней избе, стоявшей на отшибе. Новый палисадник перед этой кособокой халабудой, единственный на всю деревню палисадник, один подавал надежду встретить в этих краях хоть одну живую душу…

      Удивиться не оставалось сил, когда прямо перед ним мелодично проворковал женский веселый речитатив.

      – Хватит, хватит… Эдик, кому говорят, – сорочку порвешь…

      Распахнулась дверь, выплеснув на улицу яркий свет, и, не кланяясь ливню, в грязь ступил бритый наголо невысокий мужик.

      – Валя! Ты, бля, гляди у меня! Шалава… – Мужика бросало по сторонам. Порывшись в ширинке он выкатил прибор и стал шумно мочиться…

      – Ах, как хорошо-то. Душа в масле катается…

      – Смотри в пруд не забурись, солнышко мое… Эдик! Эдик! Не забудь, утречком отвезешь меня в Перьево…

      – Гляди у меня. – Бурчал мужик, растворяясь в потемках…

      Вот тебе и домовой… Оприходовал бабу и был таков… Ночь Чудес…