Похождения бравого солдата Швейка. Ярослав Гашек
Читать онлайн книгу.
жертву, служила торжественную мессу с песнопениями.
В казни преступника всегда участвует священник, своим присутствием обременяя осужденного.
В Пруссии пастор подводил несчастного осужденного под топор, в Австрии католический священник – к виселице, а во Франции – под гильотину, в Америке священник подводил к электрическому стулу, в Испании – к креслу с замысловатым приспособлением для удушения, а в России бородатый поп сопровождал революционеров на казнь и т. д. И всегда при этом манипулировали распятым, словно желая сказать: «Тебе всего-навсего отрубят голову, или только повесят, удавят, или пропустят через тебя пятнадцать тысяч вольт, – но это сущая чепуха в сравнении с тем, что пришлось испытать Ему!»
Великая бойня – мировая война – также не обошлась без благословения священников. Полковые священники всех армий молились и служили обедни за победу тех, у кого стояли на содержании. Священник появлялся во время казни взбунтовавшихся солдат; священника можно было видеть и на казнях чешских легионеров.
Ничего не изменилось с той поры, как разбойник Войтех, прозванный «святым», истреблял прибалтийских славян с мечом в одной руке и с крестом – в другой.
Во всей Европе люди, будто скот, шли на бойню, куда их рядом с мясниками – императорами, королями, президентами и другими владыками и полководцами – гнали священнослужители всех вероисповеданий, благословляя их и принуждая к ложной присяге: «На суше, в воздухе, на море…» и т. д.
Полевую обедню служили дважды: когда часть отправлялась на фронт и потом на передовой, накануне кровавой бойни, перед тем как вели на смерть.
Помню, однажды во время полевой обедни на позициях неприятельский аэроплан сбросил бомбу. Бомба угодила прямехонько в походный алтарь, и от нашего фельдкурата остались окровавленные клочья. Газеты писали о нем, как о мученике, а тем временем наши аэропланы старались таким же способом прославить неприятельских священников.
Мы зло над этим шутили. На кресте, под которым было погребено то, что осталось от фельдкурата, на следующее утро появилась такая эпитафия:
Что нас постичь могло, с тобой, увы, случилось:
Судил ты небо нам, но было суждено,
Чтоб благодать небес тебе на плешь свалилась,
Оставив от тебя лишь мокрое пятно.
Швейк сварил замечательный грог, превосходивший гроги старых моряков. Такой грог с удовольствием отведали бы даже пираты восемнадцатого столетия.
Фельдкурат Отто Кац был в восторге.
– Где это вы научились варить такую чудесную штуку? – спросил он.
– Еще в те годы, когда я бродил по свету, – ответил Швейк. – Меня научил этому в Бремене один спившийся матрос. Он говаривал, что грог должен быть таким крепким, что если кто, напившись, свалится в море, то переплывет Ла-Манш. А после слабого грога утонет, как щенок.
– После такого грога, Швейк, хорошо служить полевую обедню, – рассуждал фельдкурат. – Я думаю перед обедней произнести несколько напутственных слов. Полевая