Семилла облизала сухие губы.

      – Царство Смерти… – проговорила она, – там все так же, как здесь, и в то же время все по-другому.

      Я сел. Не знаю, почему я об этом спросил. Я и не думал, что она может что-то знать о Царстве Смерти. Но Семилла заговорила о нем как о чем-то само собой разумеющемся, и я стал ее расспрашивать.

      – А как туда добираются?

      – Путь туда… простой и быстрый, – ответила Семилла. – Просто оказываешься вдруг там.

      Я задумался на миг, попытался представить, что она имела в виду.

      – Туда надо плыть на лодке?

      Она снова улыбнулась.

      – Да. На большой красивой лодке. Ты таких никогда не видел.

      – Расскажи еще про Царство Смерти! – попросил я.

      Она тоже ненадолго задумалась.

      – Некоторые считают, что после смерти человек преображается.

      – Как это?

      – Ну, перестает быть собой прежним. Смерть превращает человека в кого-то другого.

      – В кого?

      – Не знаю, Саша.

      Она вдруг показалась очень усталой.

      – Нет, скажи! Семилла, скажи, кем становятся после смерти?

      Она положила холодную влажную ладонь на мою руку.

      – Кем-то другим, но очень хорошим. Просто представь сам…

      Я снова улегся рядом с ней и стал смотреть на побеленные доски на потолке. Кем-то хорошим? Кто бы это мог быть?

      Может, орлан-белохвост? И правда, что, если Семилла превратится в морского орла – такого, которого мы с папой видели на косе? Это очень красивые птицы. Здорово, наверное, уметь летать: расправишь огромные крылья и поднимешься ввысь, за облака!

      Но если она превратится не в морского орла, а, например, в какую-нибудь свинью? Вроде той, что таращилась на меня на поле Кая? Конечно, свиньи тоже по-своему симпатичные. Глазки у них такие синие и любопытные, даже чем-то похожи на человеческие. Я улыбнулся, представив, что Семилла превратилась в миленькую кругленькую свинку и роет пятачком землю в поисках картошки.

      Может быть, подумал я, она превратится в собаку – такую как Нинни? А что – ей бы это подошло. Нинни добрая, у нее бархатистая шерсть, печальные глаза под обвисшими веками, длинный шершавый язык, которым можно вылизать все печали, и лай, гулкий, как церковный колокол.

      Да много в этом мире есть хорошего. Все-таки Господину Смерть придется не раз почесать в затылке, прежде чем он придумает, в кого преобразить Семиллу.