Истина в кино. Опыт консервативной кинокритики. От «Викинга» и «Матильды» до «Игры престолов» и «Карточного домика». Егор Холмогоров
Читать онлайн книгу.
бандитов и снятыми в стиле «Малой Арнаутской» картинами из красивой итальянской жизни.
Существует два способа снимать историческое кино. Можно с педантичной точностью и вниманием к деталям изобразить подлинные исторические факты, лишь немного их заточив ради сюжетной динамики. А можно снять шумную «анжелику», состоящую из одних исторических ошибок, но с красивыми костюмами, такую как «Великолепный век». Но в этом случае сверхзадачей становится историческая сказка, романтизирующая прошлое. У обоих решений есть свои плюсы и минусы, но создатели «Софии» не пошли ни по одному из этих путей. Историческая недостоверность зашкаливает, а век Ивана III получился не великолепным, а каким-то дерюжным.
Русские князья, бояре и архиереи – все как один грубы, неотёсанны, лживы, раболепны, и говорят языком пролетарского барака. У них примитивные слова, примитивные чувства, примитивные мысли.
Сцена, когда думные бояре высмеивают итальянский портрет Софьи, настолько нелепа, что за сценариста и режиссёра становится стыдно. «Патриотический» сериал воспроизводит всё тот же креакловский обычай изображения русских орками.
Эльфы-иностранцы, напротив, все как один изящны, образованны, тонко чувствуют и беседуют о мадоннах Боттичелли (чья слава наступила сильно после описываемых событий). С навязываемой зрителю мыслью «прекрасная София принесла в отсталую варварскую Россию красоту и искусство» согласятся все дежурные русофобы.
Русские в сериале, конечно, верны православной вере, но вера эта у создателей сериала уж больно смахивает на суеверие: туповатые «московиты» (слово «Московия», постоянно употребляемое в сериале, вошло на Западе в обиход лет через двадцать после смерти Ивана III) со страшной подозрительностью относятся к молодой красивой греко-итальянке и вообще ко всему новому, культурному и прогрессивному, так что зритель подсознательно умозаключает, что православие есть тормоз просвещения и прогресса.
На самом деле, никакими массовыми протестами византийскую принцессу на Руси не встречали и, тем более, Зою в Софию не перекрещивали. В этом и не было никакой необходимости – едва пересекши границу православного мира, София (это от рождения было вторым именем царевны) немедленно стала подчёркивать свою верность православной вере, в которой родилась.
Владыка Филипп, один из великих деятелей Русской Церкви, изображённый в фильме примитивным грубияном, не устраивал никакого народного мятежа. Вместо этого он, узнав о приезде папского легата, пришёл к великому князю и сказал ему великую фразу, которая должна цитироваться в каждом учебнике: «Теми вратами он во град, а этими я из града». Иван Васильевич распорядился немедленно принудить папского посла прекратить демонстрацию в пользу католицизма. Потом митрополит Филипп вызвал легата Бонумбре на богословский спор, от которого тот уклонился, сославшись на отсутствие необходимых книг, и убрался назад в Рим. Венчал Софью с князем не митрополит, а коломенский поп по простой причине: венценосный жених был второбрачным