Телефон Кагановича записан давно. Я раза два звонил ему, никто не поднимал трубку, но у меня было предчувствие, что увижусь я с ним только после смерти Молотова.

      Я разделся в прихожей, вошел в комнату, мы поздоровались за руку. Каганович сказал, что знает мои стихи.

      – Вам, наверно, лет около пятидесяти?

      – Сорок пять, – ответил я.

      – Феликсом назвали в честь Дзержинского? Папа, наверно, был чекистом?

      – Нет, летчик. Коммунист.

      – Значит, интернационалист, – сделал вывод Каганович.

      О Молотове

      Заговорили о недавней кончине Молотова.

      – Он умер, значит, от воспаления легких? – спросил Каганович.

      – Да, – отвечаю, – а крепкий был. Когда он заболел, я звонил Тане и Сарре Михайловне (домработница и племянница жены. – Ф. Ч.), они сказали: «Скоро он вернется из больницы, и вы сразу к нам приедете».

      – Несколько неожиданно, – говорит Мая Лазаревна.

      – В апреле, год тому назад, больше года, я его видел, – говорит Каганович.

      – Еще рюмочку выпивал, – говорю я.

      – До закона? – спрашивает Мая Лазаревна.

      – Нет, вот день рождения его был 9 марта, он речь произнес. 97-й год ему пошёл.

      – Я читал то, что было напечатано о нем в «Московских новостях», – говорит Каганович.

      – Ерунда, не верьте, – говорю я.

      – Мы верим всему, что в газетах, привыкли так, – замечает дочь.

      – Я тоже так привык, – отвечаю, – но мне сказали, что Молотову это даже не показывали, чтоб не расстраивать. Он так и не видел. Четыре года назад Евгений Джугашвили, внук Сталина, привез к нему журналистку, и она написала, что якобы он сказал: «Хочу дожить до ста лет».

      – Да, да, «живу счастливо», – подхватывает Каганович. – Не похоже на него.

      – На него не похоже, не в его ключе. У него критический ум. Смотрел трезво. Я их понимаю: они хотели показать, что он живой.

      – Кто это – они? – спрашивает Каганович.

      – Журналисты, – отвечаю.

      – Только ли журналисты? Такую вещь не могли печатать без какого-нибудь разрешения.

      – Газета, которую мало кто читает, – отвечаю. – Возможно, за границей написали о нем чепуху…

      – То решили у нас что-то напечатать, – соглашается Каганович, – что он живой, что он хорошо живет…

      – Что у него пенсия большая.

      – Возможно, написали за границей, что он плохо живет. Я думаю, что это не без ведома… Политическая штука. Акт политический.

      Мы немного помолчали.

      – Мы работали