Моя вторая жизнь. Шарон Крич
Читать онлайн книгу.
добавить то ли два яйца, то ли два ещё чего-то. Передай мне, пожалуйста, итальянский словарь.
Поскольку у миссис Стирлинг был дом в Италии, я связала её в голове с бабушкой Фьорелли. Может быть, они когда-то встречались. Может быть, я увижу, где росла бабушка Фьорелли. И хотя я понимала, что бабушка Фьорелли знает меня не лучше, чем тётя Сэнди и дядя Макс, я всё равно хотела побывать там, где жила бабушка. Если я туда поеду, может быть, кто-нибудь увидит меня и скажет: «О, я знаю, кто ты! Ты внучка синьоры Фьорелли!» А я погуляю по улицам, где гуляла бабушка, зайду в дом, где она жила, и почувствую себя как в своей тарелке.
Вернувшись на кухню к тёте Сэнди, я спросила:
– Вы знаете, где в Италии жила бабушка Фьорелли? Знаете, где она родилась?
Тётя Сэнди вынимала скорлупки из миски.
– Мама? Откуда она? Хороший вопрос. Кампо-что-то-там. Я забыла.
– Миссис Стирлинг пригласила нас в свой дом в Италии, вы слышали?
– Слышала. Но, думаю, надо сначала попрактиковаться в манерах. А ещё надо подождать и посмотреть, останемся ли мы на работе на следующей неделе. Я не уверена, что готова ко всему этому.
Она посмотрела на дядю Макса; тот сидел за столом в другом конце комнаты и работал со списком.
– Но, надеюсь, он готов, – добавила она. – Меня это пугает до полусмерти – отвечать за несколько сотен подростков днями и ночами. – Она вздрогнула. – Я даже кошку забываю покормить!
– У вас нет кошки, – сказала я.
– Вот видишь! Я даже не помню, есть у меня кошка или нет!
Глава 8
Итальянский язычок
Гатри напоминал наэлектризованное облако крутящейся энергии. Он любил всё: занятия, спорт, походы, еду, людей. Но больше всего он любил Швейцарию.
– Свиццера! – громко восклицал он. – Белла, белла Свиццера!
Он немного напоминал мне отца – точно так же носился повсюду, переполненный энтузиазмом.
Я спросила Гатри, как по-итальянски будет похищена, потом пошла домой и сделала новый плакат, но тётя Сэнди сказала:
– По-моему, ты написала причёска. Кто-нибудь обязательно придёт и попросит его подстричь.
Я попробовала написать то, что сказал Гатри, по-другому. Тётя Сэнди пролистала мой словарь.
– Это означает репа. Или тупица.
Гатри был американцем. Он учился в школе уже два года и знал немало итальянских слов, но, по словам дяди Макса, это была собственная версия итальянского языка от Гатри.
– Гатри иногда коверкает язык, но, похоже, никто не возражает, потому что он делает это с таким азартом.
Меня просто завораживали люди, умевшие говорить по-итальянски. Я наблюдала за маленькими детишками, которые гуляли с родителями вдоль озера и болтали с ними на итальянском. Они казались мне такими умными. Я знала, что это единственный язык, на котором они умеют говорить, и что они изучают его с рождения, но всё равно это казалось мне проявлением невероятного таланта. Когда я услышала, как мальчик говорит своему псу Siediti! («Сидеть!»), и пёс послушался, я подумала: «Ух ты, даже собаки знают итальянский».
Я