Основы европейского мировоззрения по данным языка. Некоторые базовые концепты в представлении французов и русских. Мария Голованивская
Читать онлайн книгу.
есть власть, боги, Бог, начальники, хозяева.
При более детальном анализе современного употребления этого понятия, выделяется четыре ипостаси судьбы:
1. судьба как высшая сила;
2. судьба как данное Богом;
3. судьба как путь;
4. судьба как строительный объект.
Судьба в первой ипостаси – одухотворенное существо женского пола, рациональное, но и в большой степени эмоциональное, переменчивое, активно действующее. В ортодоксальной концепции воля Бога противопоставляется своеволию судьбы. Мы говорим: быть игрушкой в руках судьбы, находиться в руках судьбы, бросить на произвол судьбы, насмешка, улыбка судьбы, судьба разлучает, гонит, наказывает, смеется, жадничает, капризничает, одаривает, балует, решает, казнит, судит, хитрит, каверзничает, ей может быть что-либо угодно или неугодно, своим перстом она указует путь, она выносит приговоры, гневается, иронизирует, улыбается, может сжалиться или казнить и пр. Рациональная роль судьбы часто связана с идеей театра: она распределяет роли, отводит место и пр. Все это оставили нам в наследство сестры Суденицы. Но не они одни. На наше представление существенно повлиял и французский контекст, пересечение с которым мы увидим, когда будем анализировать соответсвующие французские понятия. Повлиял в XIX веке благодаря стараниям Пушкина, Тургенева, Толстого. То, что человек перед лицом судьбы, как правило, пассивен, его связывают, разъединяют, посылают, забрасывают, обрекают на что-либо, и в этом случае человек – игрушка в руках судьбы, часто обиженная, обкраденная, испытывающая гонения и пр., – как раз следствие глагольности. Из этой же глагольности логично следует и ответное глагольное поведение человека – он судьбу благодарит, доверяет ей, подчиняется ее воле и пр. Возможен и третий вариант взаимоотношений человека с судьбой в русском языковом сознания, хотя подобные отношения описываются достаточно скудной идиоматикой: человек может быть не согласен со своей судьбой, бороться с ней, идти ей наперекор, против нее, смеяться ей в глаза, испытывать ее терпение и пр. Это заимствованные, то есть не родные, как мы увидим далее, контексты.
Из всех приведенных контекстов выводится четкая коннотация, сопровождающая понятие судьбы в этом значении: это эмоциональная, своевольная, капризная, активная, агрессивная женщина, лицо, голос и руки которой дополнительно акцентированы, которая своевольно, по-женски, часто не соразмеряясь с идеей справедливости, ведет со слепым (!) человеком свои игры, благоприятные или неблагоприятные для него. Благие ее действия описываются значительно скуднее (одарила, помогла, свела, защитила), нежели негативные, что и понятно, ведь две сестры Суденицы были злые, и только одна добрая. Такой облик судьбы отражает и развивает на другом, языковом, уровне заданные мифологические черты, о которых мы говорили ранее.
Эту же плодотворную идею и образ развивают и контексты, в которых судьба мыслится как неодушевленный предмет,