Почти все дни стоит жара, градусов тридцать пять, и у всех свои идеи по поводу того, что и как надо чинить. Дядя Мо проводит немало времени, развалившись в кресле и смотря на нас, и временами выкрикивает: «Не сюда – начни с другой стороны!» или «Болван тупоголовый! С кисточками разве так обращаются?» По большей части он обращается к своему сыну Коди, у которого избирательная глухота. Коди отлично слышит всех остальных, но вот собственного отца – почти никогда.

      Дядя Мо немного толстоват и часто ходит без рубашки, чтобы загореть. Его сын Коди (тот самый, который, по мнению мамы, «опасно очарователен»), однако, стройный и мускулистый, всегда что-то напевает или поет и широко улыбается, показывая белые зубы. Девушки, которые проходят мимо верфи по пути на пляж, останавливаются и смотрят на него, надеясь привлечь внимание.

      А дядя Док беззаботен и спокоен. Его, похоже, не волнует вообще ничего – ни вся та работа, которую предстоит выполнить, ни казусы, которые периодически случаются, например, когда Брайан перевернул банку с политурой, или когда Коди пробил дырку в палубе, или когда дядя Стю запутал снасти. Дядя Док просто пожимает плечами и говорит: «Мы все починим, ага».

      На второй день, когда дядя Стю и Брайан раздали большинство заданий остальным, я спросила:

      – А я? Что мне сделать?

      – Ты? – сказал дядя Стю. – О. Да. Ну, наверное, можешь заняться уборкой – протереть там кое-что.

      – Я хочу что-нибудь починить.

      Дядя Стю засмеялся фальшивым смехом:

      – Ха, ха, ха. И что же ты можешь починить, Софи? Ха, ха, ха.

      – Я хочу заняться трюмом…

      – О? – сказал он и улыбнулся остальным, словно это какая-то известная только им шутка. – И как же ты собираешься это делать?

      И я рассказала ему, как можно всё переделать и какое оборудование мне понадобится, и чем дольше я говорила, тем мрачнее становился дядя Стю и тем шире ухмылялся дядя Док.

      – Видишь? – сказал дядя Док. – Она кое-что знает о судах. Пусть займётся трюмом.

      Брайан, державший блокнот, резко поднял свою кукольную руку вверх и спросил:

      – А кто тогда будет убираться? У меня никто не записан на уборку…

      – Мы все, – сказал дядя Док.

      – Я не буду, – ответил дядя Мо. – Из меня уборщик плохой. Кого хочешь спроси.