За право жить. Виктор Вассбар
Читать онлайн книгу.
летний день.
Кузьмич
Во второй половине дня – ближе к вечеру в деревню со скрипом въехала рассохшаяся за долгие годы эксплуатации кособокая телега с усохшим от долгой жизни дедом Пантелеймоном Кузьмичом Кузьминым на передке. Тянула телегу такая же древняя, как и дед, понурая лошадёнка, по виду которой можно было сказать, что думает она о том, что лучше сдохнуть, чем жить такой чёрной жизнью, в которой светлыми днями были лишь дни жеребячьей вольности.
Въехав в свой одинокий двор, бабка умерла лет десять назад, дед распряг лошадь, дал ей воды, бросил перед ней охапку сена и торопливо, насколько позволяли худые ноги, постоянно выкручиваемые в ненастные дни, направился к дому соседа Савелия Макаровича Самойлова.
– Сидишь, – сунув в открытое окно соседского дома голову с нахлобученным на неё треухом, прокричал Пантелеймон, – игрушечки всё стругаешь, и в ус не дуешь, а надо бы…
– Ты чего это, Кузьмич? – вздрогнув от неожиданного крика над головой, проговорил Самойлов, – что это тебе не по нраву сиденье моё в моём же дому?
– А того… вот! Сбирайся на площадь, щас народ сбиру и обскажу всё. Неколды мне с одним тобой тут талдычить, – деловито ответил Кузьмин и, вынув голову из окна, поспешил к соседу Савелия – Спиридону Аполлинарьевичу Судоплавскому.
– Что за напасть такая? – хмыкнул Самойлов, почесал затылок, раздумывая идти на площадь или махнуть рукой на дедовскую прихоть. – А, пойду, – решил, – с народом потолкую! Не заметишь как зима, надо решать что делать с мостком через реку, того и гляди совсем развалится… мосток-то. Одному-то мне не справиться. Брёвна надо кой-где заменить и настил опять-таки новый устлать. По весне Кондрат прям с телегой и лошадью с моста-то свалился, и ведь не пьяный был, а всё он… тфу на него, – Савелий Макорович сплюнул, выругавшись, – мост этот растреклятый. Сгнил совсем уже… и никому никакого дела… а ведь все по нему ходят и ездят. Благо Кондрат не ушибся насмерть, это просто чудеса, прям, какие-то, а лошадь-то его сразу издохла, хребет переломала.
Отложив в сторону березовое поленце, Савелий обернулся к жене: «Пойду, послушаю, какую такую новость привёз Кузьмич из районного центра. С народом насчёт мостка через реку потолкую», – сказал и пошёл неспешной походкой к деревенской площади, что вросла кривой плоскостью в сердце узкой улицы поросшей у заборов крапивой, вьюнком, паслёном, ромашкой, подорожником и ещё невесть какими травами серыми от пыли в сухую погоду и маслянистыми после дождя.
Получив выговор от жены Судоплавского: «Что народ баламутишь, али померещилось что?» – и плевок в свою сторону от вечно недовольной ворчливой бабки Акулины Зиминой, Пантелеймон Кузьмич Кузьмин, сам плюнул в её и все другие стороны её двора и пошёл в центр села – к столбу, на котором был укреплён обрезок швелера и толстый металлический пруток длиной сантиметров тридцать.
Тяжёлый звук встревоженного