Железный поход. Том четвёртый. Волчье эхо. Андрей Леонардович Воронов-Оренбургский
Читать онлайн книгу.
другой, черным вихрем пронеслись в его голове. Сдавив золотую рукоять сабли-гурды, глядя в ночную темь, он зло процедил:
− Аллахом клянусь! Будет час, и я возьму тебя… с вершины, как ястреб наседку…
− О ком ты, учитель?! − Султи непонимающе, сверкая настороженным глазом, точно в масло вогнал в ножны натертую жиром шашку.
− Узнаешь, брат… Аллах не любит суеты, − глухо прозвучал ответ. − Поднимай людей. Рассвет скоро.
* * *
…Зализав раны после сшибки с казаками отряда генерала Фрейтага, оставив раненых в дружественном ауле равнинных вайнахов и отправив гонца с сообщением в главную ставку Шамиля, неукротимый Джемал с тридцатью шашками ушел на юго-восток в кумыкские степи. Но прежде были два дня, проведенные в горячих молитвах; военный совет и суеверное гаданье на звездах, подковах и конском волосе91. «…Нет, не Всевышний наказал меня на Совином ручье… Аллах спас меня… − обхватив руками выбритую кинжалом голову, со стоном итожил Джемалдин-бек. − Клянусь могилой отца! Кораном клянусь, я доберусь до правды, кто выдал нас выстрелом русским!»
…Разбившись на три неприметных отряда по десять шашек, они стаптывали теперь следы батальона полковника Бенкендорфа, вышедшего из Грозной на Ташки-чу. О нападении речи не шло. «Разве под утро, − думал Джемал, − если выпадет случай, угнать табун лошадей…» Но гребенцы держали ухо востро, а палец на курке крепко, помня предостережение погибших: «Не след посылать казака туда, куда можешь послать пулю».
За время движения куринцев джигиты Ахильчиева дважды пытались подкрасться к лошадям и дважды были обстреляны бдительным караулом. Наблюдая за действом с холма, Джемал видел, как к ярам, где метался табун, бежали солдаты, а казаки, припав на колено, споро стреляли по обнаруженным храбрецам. Выстрелы гулким эхом будоражили застывшую тишину рассвета.
Блеснув над головой полукружьем сабли, Ахильчиев подал своим знак отступить. Гарцующие перед врагом на лихих конях мюриды, показывая чудеса джигитовки, с беспорядочной пальбой и пронзительными выкриками «Ля илляха иль алла» стремительно, как ветер, исчезли в холмах.
…А потом они кружили, как демоны, две ночи кряду вокруг глинобитных стен спящего Ташки-чу; перекликались с холмов волчьим воем, вынюхивали, высматривали, что и как, забирали в память, сколько штыков, сколько пушек собирается злой урус выставить против горцев.
И снова Ахильчиев послал гонца с вестью в горы. Третьего! − за два дня послал, дав ему лучшего скакуна. Потому что знал, как нуждается имам в каждом новом сведении о враге, как чрезвычайно важна для него любая весть о замыслах и действиях гяуров. И еще потому, что понимал: покуда будет жив Шамиль − будет жить Кавказ, и мир будет помнить о нем и о тех, кто держит в руке шашку, кто выбрал своей судьбою Газават, кто встал под зеленое знамя Ислама.
− Через нашего Повелителя мы станем нерушимыми, а он через нас… − провожая гонца, напутствовал Джемалдин-бек. − Держи это в сердце, брат Арби. Ничего не забудь.
Отмечая большую роль ислама в преодолении древних языческих суеверий горцев, Н. Грабовский пишет: «Магометанство укрепило в их верованиях понятия о едином Боге, о бессмертии души и будущей (загробной) жизни; оно поспособствовало также уменьшению тех предрассудков, которые так мешают благосостоянию ингушей-горцев».
Вместе с тем в XIX веке в горах наряду с мусульманством (дагестанцы, чеченцы, ингуши и др.) и с христианством (осетины, грузины, абхазы) определенную роль продолжали играть рудименты древних верований.
Ингушский ученый-исследователь Х. Акиев приводит весомые доводы в пользу того, что Тхаба-Ерды (церковь у галгаевцев) изначально было древним святилищем, посвященным богу солнца Тхъа, почитавшемуся чеченцами, ингушами и абхазами, и было построено в «вайнахском» стиле. Позже постройка претерпела ряд архитектурных изменений. Солнечному богу Арду было посвящено и множество других святилищ в Ингушетии: Молыз-Ерды, Тумгой-Ерды, Галь-Ерды, Маго-Ерды и др.
Н. Грабовский описывает, как в почитаемых местах совершались жертвоприношения, на месте которых оставляли кости и рога принесенных в жертву животных (быков, баранов, оленей и пр.). При жертвенниках святых или патронов (у каждого аула был свой патрон-покровитель) состояли жрецы, которые избирались обществом пожизненно. Они же руководили торжественными церемониями. К помощи жрецов прибегали и в случае болезни или неудачи в предприятии, которые считались следствием какого-либо прегрешения.
Были и женщины-знахарки, которые гадали «посредством измерения платка локтем или обматывания около ложки ваты».
Гадание посредством оборачивания ватой ложки заключалось в следующем: ложка оборачивалась ватою, потом гадальщица опускала ее в чашку, наполненную водой; если ложка переворачивалась в воде, гадальщица объявляла своему пациенту, что у него «гам», т. е. имеется грех, который следует загладить каким-либо жертвоприношением.