Когда глаза привыкнут к темноте. Наталия Кочелаева
Читать онлайн книгу.
Когда я стерла с него липкую грязь, острый лучик уколол мне зрачок. Простая, даже грубоватая оправа держала маленький, чистейшей воды бриллиант.
– Это будет твое обручальное кольцо. Если ты хочешь.
Я хотела, хотела этого больше всего на свете, даже невзирая на то, что предупреждала ведь меня, затащив в темный угол между ванной и кухней, всеведущая Софья Валентиновна:
– Он очень мил. И так фантастичен… Так что я понимаю вас, моя дорогая. Мой покойный супруг Иван Иванович тоже был весьма эксцентричным субъектом… Но это чересчур, это прямой вызов. У него печатаются книги, у него хороший оклад, он главный редактор. Но не прельщайтесь, не прельщайтесь, деточка моя! Такая яркая жизнь не доводит до добра! Вот мой покойный Иван Иванович…
Иван Иванович, насколько я знала, был полнокровным, тишайшим фармацевтом и ухитрился в бурное время удостоиться «кончины мирныя, непостыдныя» – умер от сердечного приступа прямо на ступенях своей аптеки. Как бы то ни было, предупреждения благонамеренной соседки не оказали на меня действия. Я расписалась с Арсением и переехала к нему. В ЗАГСе на банальный вопрос бойкой регистраторши он ответил, смиренно потупясь:
– Видите ли, дитя мое, я вам так отвечу. Когда я раньше заглядывал к себе в сердце, я там видел только всякий хлам и мышиное кало. Теперь там живет эта женщина, поселилась, представьте, без ордера, и живет, сидит с ногами на диване, жрет мармелад. А я в свое сердце вынужден входить со стуком: «Вы позволите?» А она мне: «Пожалста-пожалста, только калоши снимите!» Должен же я как-то эту ситуацию разрешить? Женюсь, куда деваться!
«Дитя», на удивление кротко выслушав бредовую исповедь жениха, кивнула и расписала нас.
В нашем счастье было третье лицо. В кухне отдельной двухкомнатной квартиры Арсения жила Вава. Таким старорежимным прозвищем именовалась сухая, сморщенная, как черносливина, старушка. Кем она приходилась Дандану, я уяснить никак не могла. Была ли она его нянькой, или принятой когда-то на службу и зажившейся кухаркой, или приходилась ему родственницей? Несмотря на свою внешнюю дряхлость, Вава бойко вела домашнее хозяйство, что было очень кстати, – несмотря на высокий статус «редакторской жены», я не хотела оставлять службу в издательстве. Незаметно, как истинный домовой, она скользила по комнатам, смахивала пыль, мыла полы, стряпала, подавала, относила белье в прачечную. Впрочем, на улицу выходить не любила, предпочитала сидеть в кухне на своем топчанчике и, шустро побрякивая спицами, вязать толстый шерстяной носок. Вырабатывала она их очень быстро, но, кажется, больше ничего вязать не умела. У Арсения скопился целый склад этих незатейливых предметов туалета, он дарил их друзьям, хранил в них старинные елочные игрушки и затыкал щели в оконных рамах, но это не спасало, продукция продолжала прибывать.
Насколько я могла судить, Арсений и Вава обожали друг друга. Он первой читал ей новые стихи. Слушая заумь, которая даже у бывалых читателей вызывала оторопь, старуха вздыхала, крестилась и время от времени