Бестолковая любовь. Ирина Лобановская
Читать онлайн книгу.
дорогой! – неласково отозвалась цыганка.
Сева последовал ее совету. Но когда он уже ступил на лестницу, цыганка внезапно взметнулась с пола и бросилась за ним. Ребенок по-прежнему безмятежно спал на кафельной плитке.
– Ты если милицию на нас наведешь, плохо тебе будет! – зашипела она Севе прямо в лицо, обдавая горячим и несвежим дыханием.
Сева сразу вспомнил дурацкую рекламу «Рондо». И подумал, насколько разными могут быть синонимы по своей лексической и эмоциональной наполненности. Можно сказать, как любят утонченно выражаться в рекламе: «У нее несвежее дыхание». А можно о том же самом сказать иначе: «У нее изо рта воняет, как будто ей туда на…» И сам устыдился своих мыслей.
– Мы тебя не трогали, и ты нас не трожь! – вопила цыганка, размахивая руками.
– Да вы не поняли… – начал Сева.
– Все я поняла! – крикнула цыганка. – Все! Навести на нас хочешь! Катю ищешь! Какую Катю?!
Сева вздохнул и пошел дальше. На него посматривали прохожие, а один мужчина сказал:
– Никогда с этими пестрыми бабами не разговаривайте! Обходите их за версту. У них тут табор неподалеку.
– Табор? А где?
– Да в Мичуринце. – И мужчина махнул рукой в сторону Киевского вокзала. – Прямо возле станции.
На следующий день Сева с утра отправился в Мичуринец.
Глава 9
Табор нашелся быстро. Его и искать не надо было – прямо слева от станции, среди редких, неохотно выросших здесь деревьев или уцелевших после какой-то гигантской мировой катастрофы, мелькали разноцветные палатки. Это стояли табором цыгане.
На перроне две цыганочки лет по двенадцать злобно колотили третью. Та яростно отбивалась и пыталась убежать, но противницы не давали ей такой возможности.
Дети, подумал Сева, а уже на редкость злые, ожесточенные… Жизнь такая.
Он хорошо понимал, что ссылки на жизнь – способ пустой и нелепый, провалившийся еще в прошлые века. Однако человечество идет проторенным путем, привычным и стандартным, вместо того чтобы искать и выбирать другие дороги. Оно так проще. Легче. Более знакомо. А иное, новое – всегда пугает и настораживает.
Сева спустился по стертой лесенке с перрона и зашагал к палаткам. До них – рукой подать. Пятнадцать шагов. Или шестнадцать. Первая трава овевала вытоптанную дорожку с двух сторон, как веерами, и еще не клонилась к земле от зноя или дождей. Она была пока молода и задорна, островато колола ноги, забираясь под джинсы, и пахла так, как умеет пахнуть лишь трава-подросток в Подмосковье в конце весны. Сева вдохнул этот юный запах и задохнулся, как типичный городской житель, редко выбирающийся за город.
Между палаток он брел осторожно, оглядываясь и озираясь. На него никто не обратил внимания. Ровно никакого. Словно не заметили. Хотя приметили отлично и наблюдали, изучали исподволь и искоса. Людей между этими палатками каждый день бродило несчитано. Горели костерки, на которых грели чайники и жарили мясо. На земле раскинулись синие, красные и оранжевые ватные одеяла – то ли дезинфекцию проходили, то ли просто