Неприятная привычка грозного бельгийца наедаться острой и жирной китайской стряпнёй в захолустной придорожной закусочной на южной окраине Лионгарда слыла притчей во языцех всего управления. Густой и почти ощутимо маслянистый запах чеснока, лука, острого перца и вариаций соевого соуса окутывал начальника Спецотдела с головы до ног, отталкивая всех и каждого, не хуже оскаленного цепного пса у входа в КПП. Пуленепробиваемая завеса чесночного душка производила действие равное по силе заряду электро-шокера. Уф! Фишера пригвоздило к прохладной стенке лифта, а в его животе произошёл «массовый бунт», грозящий неминуемыми природными катаклизмами. Не то чтобы старший помощник начальника Спецотдела был таким уж чувствительным к запахам, да и совместная работа, вот уже пять лет почти, сделала присутствие вонючего бельгийца привычным, но и на Фишера, как и на всякого в управлении, сталкивающегося так или иначе с Бланкаром, временами накатывали приступы тошноты. Вот и сегодня любимые Фишером яйца-пашот на завтрак неумолимо запросились наружу, как только металлические двери лифта бесшумно сомкнулись.

      Бланкара резкое движение помощника в угол слегка позабавило, но не отвлекло от главного – в мозгу шёл непрерывный штурм навалившихся вопросов.

      – Конкретнее. Не может быть, чтобы не было сведений, кто и где его воспитывал до двенадцати лет, – нажимал он на помощника, едва помещаясь в узком для него пространстве лифта. Его голова почти касалась потолка. – Где и кто его завербовал?

      – К сожалению, даже наша спецпрограмма по распознаванию личностей не дала результата, – ответствовал Фишер, отчаянно борясь с подступающими к горлу яйцами-пашот. – Создаётся впечатление, что до поступления в интернат в Бате, никакого Дэвида Финча не существовало, кто-то хорошо поработал над его легендой. Ни одной фотографии, ни одной бумаги, ни одного свидетеля, ни каких зацепок. Ничего.

      Фишер деловито сложил руки в карманы брюк и, продолжая оставаться на почтительном расстоянии от начальника, помолчав, добавил:

      – У него и медкарта пуста.

      – Как так?

      – Сведений о перенесённых заболеваниях нет. Отметка «здоров» – по всем пунктам, почти как у бессмертных, хотя прививок, кроме обычных, и пренатальных генетических вмешательств у него не было точно. Амброзию не приобретал. Разве что нелегально. Но это маловероятно. У Божественного Асклепия каждая нано-капелька на учёте.

      – А вредные привычки, ну, кроме этих дурацких сигар?

      – Только одна: может работать без остановки сутки напролёт, доведёт до инфаркта своей активностью, достанет даже мёртвого, – начиная успокаиваться, Фишер протёр горячей ладонью испарину со лба и продолжал. – Когда