Трубадур и Теодоро, или Две двести до Бремена. Андрей Виноградов
Читать онлайн книгу.
миролюбия и не ломает застолье.
Каждый год по осени Ганс переходит Атлантику. Один на стареньком, внешне непрезентабельном до сочувствия двенадцатиметровом паруснике. За солнцем и потными от жары немками. К лету возвращается домой на испанский остров. Мне кажется, что за тем же. Как-то я рассказал ему про народ таино, издревле населявший карибские острова, и который якобы извели испанские колонизаторы. Тем же вечером он поклялся навсегда покинуть «проклятую во веки веков» землю кровожадных конкистадоров. И «море, из которого эти ублюдки ели, и в которое ссали». По утру, свезло парню, Ганс мало что помнил, а тем, кто как следует запомнил его, мы обещали проставиться. Во искупление.
Ганс долго допытывался, откуда у него синяк под глазом, но мы с Трубадуром были как три обезьяны вдвоем: ничего не видели, ничего не слышали, а болтать нас сам бог не велел. Фингал? Дверь на себя неудачно открыл. Ведь струна, а не человек – только тронь неудачно. Ведь если по-нормальному: где эти гребаные Карибы!
На борту у Ганса всегда две-три кошки. Он любит их за чистоплотность и неприхотливость. «Учить ничему особенному не надо – они ведь “сами по себе”, опять же компания. И молчат».
Имена своим кошкам Ганс не дает, решительно отказывает им в именах. Поначалу номера присваивал, потом и эту затею оставил. Не от лени, или не знания счета. Ха, уел немца. Посчитал, что так огорчений меньше:
– Сидишь после трехдневного шторма и ломаешь, убогий, голову: что за номер смыло? Печалишься опять же, не из бетона отлит, а дел на лодке невпроворот, не до печали. Уж не говорю о том, что ежели по уму разобраться, то номера – те же имена. Только в цифре. Круто и созвучно времени получается. Но мы обойдемся без крутизны и созвучности. И без времени.
Ганс снял с руки нехитрые пластиковые часики и, смутив меня больше чем Трубадура – тот лучше его знает, – безжалостно раздавил их пяткой.
– Так лучше. Можно просто выбросить, но потом обязательно пойду искать. Уж я-то себя знаю.
Забавный парень. Не то слово.
Трубадур как-то попросил его покатать московских гостей, к нему летом целая толпа нагрянула. Привез компанию на пристань, стал знакомить с Гансом, а тот говорит:
– Что ты меня именами мучаешь?! Я все равно не запомню. Даже пересчитывать их не стану. На лодке у меня, сам знаешь, всего два спасжилета. Один – мой, вон он. Где второй – не знаю. Скажи лучше, пусть обувь снимают и по одному поднимаются на борт.
Две москвички остались на берегу – видимо, понимали испанский, даже жестяной, колючий немецкий акцент не помешал проникнуться отношением.
Ветер в тот день раздувал нешуточную волну, красил белым ее хохолки; дурачился. Все время, пока столичная братия осваивала прибрежные воды, делясь впечатлениями между собой и остатками завтрака – с рыбами, Трубадур на берегу заметно волновался. При этом отлично понимал, что беспокойство его глупо, бессмысленно. В душе он не сомневался, что байки про кошек, потерянных в океане – они байки и есть. Может, сам Ганс