– Ты уверен, что этот инструмент служит для ублажения слуха, а не для истязания грешников в аду? – спросил Ремли, косясь на то дупло с рейкой и струнами, что терзал в поисках созвучий Генрих.

      – Если хочешь, можешь поиграть на моей лютне. – Генрих протянул Ремли инструмент и кокетливо улыбнулся.

      – Мой инструмент – волынка. – Ремли отказался от едва прикрытого музыкальной метафорой интимного предложения такой же метафорой.

      – Я бы взглянул, как ты управляешься со своей волынкой, – не отступал Генрих. – Музыка учит нас, что игра на двух инструментах приятнее, чем на одном.

      – Пойдемте, – на выручку Ремли подскочил Альфредус. – Не обращайте внимания на Генриха, вечно он подсовывает всем свою лютню, – шепнул доктор своему возможному покровителю, когда они оказались на лестнице. – Оксфорд развращает людей. В моем университете такого не будет. У меня будет подлинный храм науки, без всяких лютней и волынок!

      – Но пока у тебя только адская таверна, – так Ремли оценил дом Альфредуса.

      – Истинно так! – согласился Альфредус. – Но грядут перемены!

      – Тогда что у тебя наверху? Бордель прокаженных?

      – Наверху никто не живет, там тихо и есть где отдохнуть с дороги такому особому молодому человеку, как вы, – растекся в любезностях доктор, но в опровержение его слов снизу раздались удалые студенческие куплеты: