Семейные обязательства. Алексей Келин
Читать онлайн книгу.
кукла в расшитом платье, преданная всеми, кого любила. Заложница чужой чести.
Она на секунду прикрыла глаза и представила, что нет ни свадьбы, ни богатого поместья, зато отец рядом.
Богоматерь грустно смотрела на Элизу с иконы.
Мужчины не спрашивают нас, когда идут на смерть за свои идеалы. Даже не считают нужным ничего объяснить. Они уверены – так будет лучше для всех. Нам остается только подчиниться…
Элиза сморгнула слезу.
Прости, Дева. Ты мудрая, а я никак не могу смириться. Пришла ли отцу в голову мысль, хоть на секунду – как я буду жить? Что случится с барышней Луниной, когда его казнят? Думал ли он о презрении? О косых взглядах? О том, что я стану прокаженной?
Вряд ли. Было что-то поважнее девичьей судьбы.
Элиза опустила глаза, смотреть на Деву Марию было слишком тяжело. Теперь она видела только дрожащий огонек свечи в своей руке.
Руке с фамильным перстнем Луниных. Красное поле и клинок. Она настолько привыкла к нему, что давным-давно не замечала. Это последний фамильный перстень. И она – последняя. Второй такой же был на отрубленной руке отца.
Холодным ударом в сердце, болью и страхом пришло понимание – кое-что ты все-таки унаследовала. То, что не стереть никакой гражданской казнью.
Долг и честь.
Она не принесет тебе счастья, как не принесла ни отцу, ни Пьеру, стоящему рядом с каменным лицом. Обещание о браке давала не ты, но тебе его исполнять. Свобода? Счастье? Что это такое?
Их придумали не для тебя, Елизавета Лунина.
Для тебя – долг и честь.
– Имеешь ли ты, Петр, произволение благое и непринужденное, и крепкую мысль, пребывать в законном браке с женою Елизаветой, которую видишь здесь перед собой?
– Имею, отче.
– Не обещал ли ты ранее иной жене?
– Не обещал, отче.
…Тебе кажется, или в его словах есть заминка? Крошечная, незаметная, едва различимая?
– Имеешь ли ты, Елизавета, произволение благое и непринужденное, и крепкую мысль, пребывать в законном браке с мужем Петром, которого видишь здесь перед собой?
– Имею, отче, – негромко, но твердо ответила Элиза. Это был бросок с обрыва, отказ от всего – ради долга. Ради семьи. Пусть и предавшей семьи, но это ничего не меняет. Честь. Остается только честь.
– Не обещала ли ты ранее иному мужу?
– Не обещала, отче. – Этот ответ прозвучал громче и тверже первого.
… Оказывается, у него очень нежные губы…
Когда они вышли из церкви и, по обычаю, раздали милостыню, Элиза – теперь уже госпожа Румянцева – взяла мужа под руку и едва слышно прошептала:
– Простите меня, Пьер. Простите за все. Я постараюсь быть вам хорошей женой.
– Хорошо, Элиза, – так же негромко ответил он, – и я постараюсь быть вам хорошим мужем.
Запах его парфюма уже не казался таким противным. Но она все равно решила завтра же отправиться в лавку, перенюхать все флаконы,