Муаровая жизнь. Татьяна Нимас
Читать онлайн книгу.
и кричала так, что уши вяли. Но, прокричавшись, пускала, унося в свою комнатушку «оплату» за пропуск в неположенное время.
Она перешла на визг. Ее, оказывается, дурачили долгое время. И опять, не то чтобы она сильно обидчивая была, просто ей именно в этот момент захотелось себя главной почувствовать. Корила она себя потом за этот поступок, но не в этот день.
На ее крик из комнат в коридор первого этажа сбежались студентки. Марфа загородила собой проход и кричала, что ни при каких условиях не пустит злостную нарушительницу порядка в общежитие. По правде, Марфа боялась за свое насиженное теплое место работы. При выяснении всех обстоятельств Насте грозило отчисление, а комендантше – увольнение.
– Не намерена я уходить отсюда! Вот Вам! – и она скрутила кукиш, которым водила из стороны в сторону. – Не намерена я терять свое тепленькое место, мне здесь хорошо, и работа не бей лежачего.
Подруги, как могли, успокаивали ее, уговаривали, что никто не узнает, что восемь с лишним месяцев никто не узнал, и сейчас так будет.
– Позвольте ей остаться, мы все подтвердим, что Вы не знали, ну пожалуйста.
Что только не предлагали подруги, всхлипывая. Несли из комнат свои самые дорогие сердцу вещи: платья, платки, туфли, шкатулки, броши – все, что могло оплатить проступок. Они были готовы это все отдать, лишь бы Настю не выгнали. Она для них была ангелом-хранителем, они все ее любили, души в ней не чаяли.
– Не положено! – не уступая и не сдвинувшись с места орала Марфа. – У меня инструкция. Меня из-за Вас судить будут! – и только пуще прежнего себя завела, испугавшись того, что сама проговорила.
Но девочки не уступали. Настя всегда помогала каждой из них в трудную минуту, находила нужные слова утешения, поэтому спокойно не могли смотреть на происходящее. Все знали: если тебе плохо на душе – иди в комнату к Настёне, казалось, она будто бы забирала боль и тоску, общаясь. Вот уже и смех, а не слезы доносятся из комнаты. Ее вера в добро, действительно, поддерживала всех обитательниц студенческого общежития в столь тяжелые и сложные времена начала ХХ века. Для всех она была лучиком в темном ненастном небе, ярким и теплым. Но не для Марфы Васильевны, для которой страх перед увольнением оказался сильнее. Она не позволила ей даже пройти в свою комнату собрать вещи.
– Все живо по комнатам, я сказала! А кто останется в коридоре, завтра же составлю докладную записку на имя декана о пособничестве в нарушении порядка этой особой, – и она ткнула пальцем в сторону Насти, которая снова слегка ойкнула от нарастающей боли. – Пошла вон, тебе говорю! – обратилась она к ней. – Не то вытолкаю шваброй, как кошку драную!
Грозно начала надвигаться на беременную, держа руки в боки. Настя, не сопротивляясь, вышла на улицу ждать, пока соседки по комнате соберут и вынесут ее вещи.
Плакали все, равнодушно на эту сцену никто не мог смотреть, кроме главной его виновницы. Она следила за тем, чтобы никто не вышел на улицу. Девушки все прильнули к окнам своих комнат, а кто посмелее, спустились в коридор