Достоевский. Энциклопедия. Николай Николаевич Наседкин
Читать онлайн книгу.
объясняет и комментирует значение слова-понятия: «“Стрюцкий” – есть человек пустой, дрянной и ничтожный. В большинстве случаев, а может быть и всегда, – пьяница-пропойца, потерянный человек…»
II. История глагола «стушеваться». Здесь автор продолжает «лингвистическую» тему, вспоминает о времени, когда он только входил в литературу и впервые в повести «Двойник» употребил слово «стушеваться» из лексикона питомцев Главного инженерного училища, которое широко потом начало употребляться в русском языке. Значение же его – «исчезнуть, уничтожиться, сойти, так сказать, на нет».
Глава вторая.
I. Лакейство или деликатность?
II. Самый лакейский случай, какой только может быть.
III. Одно совсем особое словцо о славянах, которое мне давно хотелось сказать.
«Известно, что все русские интеллигентные люди чрезвычайно деликатны, то есть в тех случаях, когда они имеют дело с Европой или думают, что на них смотрит Европа, – хотя бы та, впрочем, и не смотрела на них вовсе…» Начав с этого посыла, Достоевский в этой главе подробно разбирает «деликатное» поведение «русских европейцев», сильно смахивающее на «лакейство», которые всячески принижают значение русско-турецкой войны, победы русских войск, демонстрируют своё «европейское» отношение к туркам. Позиция писателя чётко выражена хотя бы в следующих строках: «NВ. (Кстати, еще недавно, уже в половине ноября, писали из Пиргоса о новых зверствах этих извергов. Когда, во время горячей бывшей там стычки, турки временно оттеснили наших так, что мы не успели захватить наших раненых солдат и офицеров, и когда потом, в тот же день к вечеру, опять наши воротились на прежнее место, то нашли своих раненых солдат и офицеров обкраденными, голыми, с отрезанными носами, ушами, губами, с вырезанными животами и, наконец, обгорелыми в сожженных турками скирдах соломы и хлеба, куда они предварительно перенесли живых наших раненых. Репрессалии, конечно, жестокая вещь, тем более, что в сущности ни к чему не ведут, как и сказал уже я раз в одном из предыдущих выпусков “Дневника”, но строгость с начальством этих скотов была бы не лишнею. Можно бы прямо объявить, вслух и даже на всю Европу (пруссаки наверно бы сделали так, потому что они даже с французами так точно делали по причинам в десять раз меньше уважительным, чем те, которые имеем мы против воюющих с нами скотов), – что если усмотрятся совершённые зверства, то ближайшие начальники тех турок, которые совершили зверства, в случае взятия их в плен, будут судимы на месте военным судом и подвержены смертной казни расстрелянием…» А в конце Достоевский уже смотрит в даль, когда война закончится и будет решаться «славянский вопрос», и предсказывает большие трудности вплоть до того, что освобождённые Россией народы могут её же и возненавидеть… Разъяснив подробно эту свою парадоксальную мысль, автор ДП делает окончательный вывод-пророчество: «Если нации не будут жить высшими, бескорыстными идеями и высшими целями служения человечеству, а только будут служить одним своим “интересам”, то погибнут эти нации