Остзейские немцы в Санкт-Петербурге. Российская империя между Шлезвигом и Гольштейном. 1710-1918. Сергей Гаврилов
Читать онлайн книгу.шведский барон и генерал-лейтенант) были представителями эстляндского рыцарства. Крестили новорожденного в честь его высокородных родственников с обеих сторон – Карл Петр Ульрих (Карл в честь Карла XII, Петр – в честь Петра I и Ульрих – в честь «каралевы шветцкой» Ульрики Элеоноры).
Разумеется, давались балы и пиры. «Ещеш данашу, что у нас были бали через день, а последънои был бал у графа Басовыца; и танцавали мы там до десятова чесу утра, и не удаволились вкомнатах танцвать, так стали польскои танцавать (в) поварни и в погребе… и все дами килския также танцавали, а графша Кастель, старая лет 50, охотница велика танцавать, и перетанцавала всих дам, маладих перетанцавала…» и т. д.[55] Интересно, как выглядели танцы в погребе? На одном из фейерверков в честь рождения сына Анна Петровна простудилась и скончалась. Заметили ли это придворные? Или банкет продолжался? Отец ребенка и сам недолго жил. В 13 лет остался Карл Петер Ульрих круглым сиротой.
Тонкая ниточка, но заговор получил своего – по якобитской терминологии – «молодого претендента». Памятуя о печальной судьбе его и сына его, не напрасно ли выжил сиротка?
А в 1740 году умерла бездетная царица Анна. Она назначила преемницей свою племянницу Анну Леопольдовну Мекленбургскую. В Петербурге снова начались брожения, настала пора действовать. Пружина заговора распрямилась. На первом этапе предстояло привести к власти в Петербурге цесаревну Елизавету. Ее задача один в один совпадала с задачей Екатерины Алексеевны в 1725 году – сохранить трон в России для голштинского герцога. На втором этапе голштинская династия должна была утвердиться в Швеции. Для этого предполагалось использовать ресурсы покоренной России. Забегая вперед, скажу – план удалось выполнить на 100 %.
«Искусные в интригах» люди в Петербурге «подстегивали самолюбие» Елизаветы. Ее особенно подстегивать и не требовалось – честолюбива была с детства. А ее обижали жестоко. «За обедом при дворе по случаю дня рождения императора принц Антон и брат его были посажены за стол обер-гофмаршалом, а она – простым гофмаршалом»[56]. Куда это годится? Разгневанная Елизавета клялась своим иностранным покровителям, что «предприятие» будет иметь «счастливый успех», потому что в Ливонии все недовольны и преданы ей[57]. Насчет Ливонии – кто бы, как говорится, сомневался, но, кажется, маловато будет, чтобы национальную революцию объявлять. В Петербург срочно прибыл чрезвычайный шведский посол Эрих Матиас фон Нолькен, естественно, «голштинец». Он принадлежал к «голштинцам» по рождению – его отец был владельцем имений на острове Эзель (Сааремаа), а мать приходилась родной сестрой руководителю «голштинцев» генерал-поручику Карлу Адаму фон Штакельбергу Шведские источники весьма высоко оценивают вклад Эриха фон Нолькена в дело антироссийского шпионажа – он еще в 1725 году обретался «на собственный счет» в Петербурге, где якобы раскрыл некие важные переговоры между Россией и Пруссией. Сын его впоследствии
55
56
57
Там же.