Повесть о Предславе. Олег Яковлев
Читать онлайн книгу.
бабинец словно бы разделился надвое, всюду, из каждого угла доносились коварные нашёптывания. Терем опутывался густой липкой паутиной заговоров, сплетен, наушничанья, чего покойная княгиня Анна не допускала никогда.
В предзимье, когда последние стаи перелётных птиц уже скрылись за окоёмом и первый снег мокрой крупой осыпал мёрзлую землю, в Киев добрался из далёкого Новгорода князь Ярослав. Погостил в покоях у Мстиславы, мрачным взглядом окинул новую мачеху, о чём-то долго спорил в палате с отцом. Тем же вечером пришёл к Предславе, всё ходил, прихрамывая, по светёлке, кусал усы, не знал, что сказать.
Предслава велела холопкам приготовить стол на нижнем жиле, стала, ласково улыбаясь, потчевать брата кашей сорочинского пшена и заморскими фруктами. Ярослав ел торопливо, словно боялся куда-то опоздать.
Это был уже совсем не тот пугливый отрок, которого едва научили ходить. Державный муж сидел рядом с Предславой, в тёмных больших глазах его бродили какие-то затаённые мысли, говорил он твёрдым голосом, в словах и скупых коротких жестах чувствовалась убеждённость в своей правде.
– Худо, сестрица, наш отец поступает, несправедливо. Я вот с Новгорода каждое лето по три тысячи гривен получаю. Деньги огромные, что и говорить. На них бы дороги строить, мосты через реки и болота, города крепить, воинов добрых нанимать в дружину. Так нет. Отец приказывает: две тысячи – будь добр мне в Киев вези. Всех этих трутней кормить, прихлебателей на княжеской службе, всяких там Александров, Хвостов, Путшей! – раздражённо говорил Ярослав.
– А помнишь, как воевода Александр нас от печенегов спас? – спросила с укоризной, недовольно сдвинув брови, Предслава.
– Помню. Только это давно было. Обленился вконец твой Александр, зажрался на дармовых княжеских харчах, отъел пузо. Да ныне любой гридень его из седла вышибет, не то что там печенег. И много таких, как он. Отец же всё за старое стоит, не замечает, как скотницу[140] его растаскивают все, кому не лень. Вокруг новой княгини – вон, целый рой полунищих родичей всяких отирается. И все жрут да к узорочью многоценному лапы тянут. Куда такое годится, сестрица?!
– А всё же зря ты так, брат. Ты с отцом потолкуй.
– А я будто не толковал! – Ярослав зло скривил уста. – Да не внемлет он. А тут ещё с Иоанном митрополитом пря[141] у него. Митрополит прав: надо нам за Ромею держаться. Там, у ромеев – культура, традиции тысячелетние, там – православие освящённое. Зиждители[142], иконописцы, богословы. Там – свет духовный. А отец что? Какого-то Анастаса в епископы возвёл и во всём ему благоволит. А что Анастас? Ему, как и прочим, лишь бы злата побольше. Да и вот думаю: стар отец стал. Семьдесят годов уж без малого. И кому он после себя стол завещать думает? Борису? А примут ли его, юнца безусого, бояре? Примет ли клир?[143] А простой люд? Нет, не дело он замыслил. А эта его княгиня новая? Вот сижу здесь, вижу вокруг одни козни, интриги, ковы боярские. Думаю, лихая пора на Руси грядёт. Если всё на одном старике семидесятилетнем держится – нет, не дело это. Я вот поскорее в Новгород