Вельможа Наджа правил осторожно, прижимаясь к южному берегу высохшей реки. То и дело он бросал взгляды на гребень холмов, пока не различил покосившуюся башню из обточенного ветрами камня; тогда он удовлетворенно хмыкнул. Немного далее находилось место, где едва различимая тропа отделялась от русла и вилась по крутому склону к подножию древней башни.

      Коротко кивнув своему копейщику, Наджа спрыгнул с подножки, поправил за плечом лук. Затем отцепил от колесницы глиняный горшок и двинулся вверх по тропе – настолько незаметной, что, не знай он на память каждый поворот, раз десять бы сбился с пути, прежде чем добрался до верха.

      Наконец вельможа залез на верхушку башни. Та была построена века назад и успела наполовину разрушиться. Подходить к краю он не стал – за ним начинался обрыв, уходящий к равнине внизу. Вместо этого Наджа разыскал заблаговременно спрятанную им самим в нише стены охапку хвороста, наскоро сложил дрова пирамидкой, затем раздул хранящиеся в горшке угольки, а когда те заалели, бросил на них пригоршню сухой травы. Та вспыхнула, и египтянин зажег с ее помощью свой маяк. Он не пытался укрыться, а, напротив, стоял так, чтобы дозорный снизу мог видеть его в свете костра на башне. Когда хворост прогорел и пламя угасло, Наджа сел и стал ждать в темноте.

      Немного спустя он услышал шуршание гальки на каменистой тропе у подножия башни и пронзительно свистнул. На сигнал поступил ответ, и вельможа встал. Он проверил, как выходит из ножен серповидный бронзовый меч, и наложил стрелу на тетиву лука, готовый в любую секунду спустить ее. Вскоре резкий голос окликнул его на языке гиксосов. Наджа свободно и естественно ответил на том же наречии, и по каменной лестнице зазвучали шаги по меньшей мере двух человек.

      Даже фараон не знал, что мать Наджи была гиксоской. За десятилетия завоеватели усвоили многие из египетских обычаев. При недостатке собственных женщин многие гиксосы брали в жены египтянок, и с течением поколений кровь их смешалась.

      На боевую площадку вступил высокий мужчина. Голову его плотно облегал бронзовый шлем, в окладистую бороду были вплетены пестрые ленточки. Гиксосы обожали яркие цвета. Мужчина раскинул руки.

      – Благословение Сутеха да пребудет с тобой, брат, – пророкотал он, когда Наджа шагнул в его объятия.

      – И да улыбнется он также тебе, брат мой Трок. Но у нас мало времени. – Наджа указал на первые персты рассвета, ласкавшие край неба на востоке.

      – Ты прав, брат.

      Военачальник гиксосов расцепил объятия, повернулся и взял