Долгий '68. Ричард Вайнен
Читать онлайн книгу.
слова, франко-германский студенческий лидер Даниэль Кон-Бендит, вскочив с места, заявил, что только «студенческий парламент» имеет право решать, кто принадлежит к внепарламентской оппозиции, а кто нет[25].
На деле «люди 68-го» и Кон-Бендит, в частности, все-таки позволяли классифицировать себя. Их заявления широко циркулировали в кругу друзей. Кон-Бендит опубликовал книгу «Мы так сильно любили революцию»[26], а американское издание автобиографии Тома Хайдена вышло под названием «Воссоединение». Впрочем, нам не стоит полагаться на воспоминания известных деятелей 68-го, ибо их уверенные и красноречивые свидетельства не всегда надежны. В конце 2016 года Кон-Бендит дал интервью для радио, где упоминал о своей встрече с Сартром, состоявшейся в 1968 году. По словам революционера, философ тогда выглядел напуганным. Разумеется, сам Сартр описывал эту встречу иначе[27]. Кон-Бендит также утверждал, что в 1968 году студенты-«гошисты» изгнали из Нантера лидера коммунистов Роже Гароди, хотя на самом деле это был Пьер Жукен.
Ключевые фигуры 68-го нередко уже тогда осознавали себя субъектами исторического процесса. Они понимали, что впоследствии их поступки и мысли будут изучать историки. Итальянская повстанческая группировка «Передний край» (Prima Linea) самораспустилась в 1983 году отчасти ради того, чтобы дать своим членам возможность «полностью реконструировать историю организации, ее возникновение и развитие, цели и деятельность, не позволив другим запечатлеть пройденный путь»[28]. Прежде чем уйти в подполье и создать группировку «Синоптики» (Weathermen), участники организации «Студенты за демократическое общество» в феврале 1970 года совершили в Чикаго одну из своих последних акций: они связались с членом Исторического общества штата Висконсин, который вскоре приехал на фургоне, чтобы забрать архивы организации[29]. В Париже две группы историков, которые симпатизировали студенческим движениям, собирали документы, относящиеся к протестам мая 1968 года[30].
Профессия историка была тесно связана с 68-м, и сама эта связь сейчас стала объектом исследования[31]. Многие историки – дети послевоенного беби-бума и подъема университетов – в 68-м были на пороге своей академической карьеры. Иногда они считали, как выразился Джефф Эли, что политические обязательства «сподвигли их стать историками»: «Возникновение социальной истории стало возможным благодаря новому политическому контексту, заданному 1968 годом»[32]. Француз Марк Эргон решил бросить исследования Средиземноморья в наполеоновскую эпоху, предпочитая не писать историю, а творить ее как революционер и член Объединенной социалистической партии (Parti Socialiste Unifié). Впрочем, другие – Гарет Стидман Джонс и Шейла Роуботам в Великобритании или Али Гёц в Германии – считали политику и исторические исследования тесно взаимосвязанными. В файлах лондонской полиции, посвященных молодым американским радикалам, можно встретить немало имен будущих исследователей-историков:
The Times, 31 October 1968.
Daniel Cohn-Bendit, Nous l'Avons Tant Aimée la Révolution (1986).
John Gerassi, Talking with Sartre: Conversations and Debates (New Haven, CT, 2009), p. 236. Сартр сказал о Кон-Бендите: «Он был не таким уж и блистательным – мне этот человек не очень нравился».
Anna Cento Bull, Philip Cooke, Ending Terrorism in Italy (2013), p. 75.
Ron Jacobs, The Way the Wind Blew: A History of the Weather Underground (1997), p. 94.
Alain Schnapp, Pierre Vidal-Naquet, Journal de la Commune Étudiante: Textes et Documents, Novembre 1967–Juin 1968 (1969); Jean-Claude, Michelle Perrot, Madeleine Rebérioux, Jean Maitron, 'La Sorbonne par Elle-Même: Mai – Juin 1968', Le Mouvement Social, 64 (1968).
Один французский журнал посвятил целый выпуск собственной роли в событиях 1968 года; см.: Le Mouvement Social, 223 (2008).
Geoff Eley, The Crooked Line (Ann Arbor, MI, 2005), pp. 4, 53.