Русский мир. Часть 2. Анна Павловская
Читать онлайн книгу.
дисциплина поддерживалась словом и воспитанием, а не наказанием. Он даже пускается в отвлеченные рассуждения, вспоминания об этом: «Нынче возбуждают в воспитанниках какую-то благородную гордость (а гордость, правду сказать, никогда не бывает благородною), нынче внушают им не бояться наставников и не внушают любви к воспитателям; за то сами наставники боятся мальчиков и не любят их! Недавно начали у нас восставать против всяких наказаний, особенно против розог: для меня все это просто непостижимо! В нашем пансионе не было и слуху о телесных наказаниях; а все было тихо, и повиновение было совершенное. Стало быть, можно обойтись и без розог, да только надобно уметь без них обходиться!» Вместе с тем конкретная характеристика, которую он дает преподавателям пансиона, далека от благожелательной. Вот типичный образчик рисуемых им портретов: «Всеобщую историю преподавал известный своим тупоумием профессор Черепанов, который если бы не был смешон, был бы тошен; это была олицетворенная скука и бездарность, как в общей идее об истории, которая была для него не более, как последовательность происшествий, так и в вялом, монотонном, неодушевленном рассказе…»151
Дмитриев рисует довольно жесткий распорядок дня: «Вставали мы по звонку в шестом часу; умывшись и одевшись, в шесть часов мы шли на репетиции, учили и повторяли уроки. В 7 часов по звонку шли… в столовую пить чай с тремя сухарями…» Затем следовала утренняя молитва, а после нее с 9 до 12 классы. В 12 часов – обед: «Для отличных был круглый стол посредине. Каждая комната обедала за особым столом под председательством своего надзирателя, который разливал горячее. За обедом нам не позволяли разговаривать…» «Кормили нас очень дурно. Утренний чай был какая-то жижа с молоком, а трех сухарей было мало: мы выходили из-за чая всегда голодные. Покупать съестное было строго воспрещено, но голод заставлял прибегать к обману». Затем с 2 до 6 продолжались занятия в классе: «В шесть часов, вместо чаю, раздавали нам куски белого хлеба. В семь мы шли опять в репетиции, потом в 9-м часу ужинали и слушали вечернюю молитву, а в десятом ложились спать». Жалуется он и на бытовые условия. Вспоминает, как «один раз нам не стало терпения от клопов»152.
Однако несмотря на критическое описание негативных сторон жизни, вызванное отчасти воспитательными идеями того времени, предписывавшими спартанские условия для достижения высоких результатов в обучении и воспитании, отчасти желчным характером самого мемуариста, в целом даже у такого взыскательного рассказчика картина обучения в пансионе выглядит вполне благоприятно. Широкая гуманитарная программа обучения, высокий, «университетский» уровень преподавания, гуманное обращение с учениками, свобода творчества, поощряемая руководством, – все это стало визитной карточкой этого учебного заведения. Не все могли позволить себе учебу в нем, нужны были средства и связи. Отец Ф. М. Достоевского мечтал отправить своих детей в пансион, который долгое время оставался образцовым учебным заведением, и оказался
Там же. С. 75.
Там же. С. 71, 72, 73.