Закончив свой обход и вернувшись к собакам, Четт увидел поджидающего его Ларка.

      – Офицеры опять собрались у Старого Медведя и спорят о чем-то с пеной у рта, – сказал тот.

      – А чего им еще-то делать? Они все из благородных, кроме Блейна, и слова у них заместо выпивки.

      Ларк подошел поближе.

      – Баранья башка все толкует про птицу, – сказал он, убедившись, что поблизости никого нет. – Теперь он допытывается, запасли мы зерна для этой поганой твари или нет.

      – Да ведь это ворон – он мертвечину клюет.

      – Может, и его склюет? – ухмыльнулся Ларк.

      «Или тебя». По мнению Четта, в силаче Пауле они нуждались больше, чем в Ларке.

      – Ты за Малыша не беспокойся. Делай свое дело, а он сделает свое.

      Сумерки уже заволокли лес, когда Четт, избавившись наконец от Сестринца, сел точить меч. В перчатках заниматься этим было трудновато, но снимать их Четт не желал. На таком холоде надо быть дураком, чтобы хвататься за сталь голыми руками – мигом кожу сорвешь.

      На закате собаки стали скулить как одержимые. Он дал им воды и обругал их.

      – Потерпите еще немного. Ночью будет чем полакомиться. – В воздухе уже пахло ужином.

      Дайвен держал речь у костра, пока Четт получал у повара Хейк свою краюху хлеба и похлебку из бобов с салом.

      – Больно уж тихо в лесу, – говорил старый следопыт. – Ни тебе лягушек у реки, ни сов по ночам. Никогда не слыхал, чтоб в лесу была такая гробовая тишина. Только деревья зловеще скрипят.

      – Как твои зубы, – ввернул Хейк. Дайвен клацнул деревянными зубами.

      – И волков не слыхать. Раньше были, а теперь пропали. Куда они, по-вашему, подевались?

      – Ушли туда, где потеплее, – сказал Четт.

      Из дюжины братьев, сидящих у огня, четверо были его люди. Он оглядел их всех исподтишка, пока ел, проверяя, не дрогнул ли кто. Нож, вроде бы спокойный, точил кинжал, как делал каждый вечер, а Милашка Доннел трещал и отпускал шуточки. Белозубый, с пухлыми красными губами и спутанными желтыми локонами, небрежно спадающими на плечи, Доннел хвастался тем, что он бастард кого-то из Ланнистеров. Может, так оно и было. Четт недолюбливал смазливых парней, а заодно и бастардов, но на попятный Милашка Доннел идти как будто не собирался.

      В лесовике, которого прозвали Пилой за громкий храп, Четт был не столь уверен. Тот ерзал так, будто боялся, что больше уж ему храпеть не придется, а с Меслином дело обстояло и того хуже. По лицу у него струился пот, несмотря на ледяной ветер, и крупные капли сверкали при свете костра. Меслин ничего не ел и таращился в свою плошку так, словно его мутило от одного запаха. «Надо бы за ним приглядеть», – подумал Четт.

      – Все