Одета Анна была просто: свободные черные брюки из мягкой ткани, свободный же, почти не приталенный черный жакет из напоминающего шелк материала. Сама бледная, худая до истощенности. Кожа гладкая, воскового оттенка, правильные черты лица. Впечатление усиливалось полным отсутствием волос на голове. Она была похожа на незавершенного наноида.

      Анна приблизилась ко мне. Мое сердце билось все чаще, и я чувствовал, что тут что-то не так. Я не терял контроль. Я видел ее каждый день, при этом мне удавалось сохранять некое подобие превосходства. Но сейчас все было не так, как обычно.

      Она коснулась моей руки. Ее пальцы пробежали по изгибу моего плеча.

      Мне хотелось крикнуть, чтобы она прекратила, чтобы ушла. Я был счастлив от того, что она оказалась рядом, даже если в этом не находил никакого смысла. Но сам я не мог коснуться ее, не мог ее обнять, как всегда этого хотел.

      – Ты любишь меня? – шепнула она.

      – Что? – с трудом выдохнул я. – Что ты делаешь?

      – Ты все еще любишь меня? – переспросила она. Теперь ее пальцы ощупывали мое лицо, скользили по подбородку.

      – Да, – ответил я. – Да, все еще люблю…

      Я моргнул и понял, что проснулся среди ночи. Со всех сторон меня обступила темнота. Я поежился, обнял себя руками. Я не мог контролировать кошмары, но в минуты пробуждения ее имя оказывалось единственным воспоминанием.

      Обман самого себя – самый короткий путь к тому, чтобы стать неудачником. Неудачник – это человек, который довольствуется тем, что ему доступно и выдает это за желаемое.

      Мы потеряли связь, говорил я себе. Мы отгородились от внешнего мира. Устроили закуток и забились в него. И ничего не знали о том, что происходит за пределами. Могли знать, должны были знать, но нас это не занимало.

      Пора было бы и нам что-нибудь предпринять.

      Люди растерялись. Мы были подавлены, но первое время еще пытались что-то сделать, а потом окончательно пали духом. Мы пережили предательство машин. Разумеется, пережили. Достаточно было смениться одному поколению. Человек легко приспосабливался, – он все что угодно мог пережить.

      Я лежал неподвижно перед очагом, слушая шорохи, мягкую, приглушенную поступь хлопочущих наноидов, неразборчивый говор людей этажом выше.

      Неплохая жизнь. Люди думали, что это все сделано нами. А вот Мерт говорил – не нами. Мерт говорил, что мы ничего не добавили к оставленной нам в наследство машинной логике и что нами многое утрачено. Он говорил о наноидах и пробовал что-то объяснить, но я ничего не понял. Сказал, что можно миллион лет изучать нанотехнологии и не добраться до кодов контроля машин.

      Чем старше я становился, тем более завораживающим казался мне мир людей. Наноиды тоже представляли для меня интерес. Их устройство отличалось от человеческого. У наноидов была армия из клонов людей – новви и средства быстро растить новые клоны, так что первое время казалось, что они неминуемо одержат верх.

      Но люди пытались противостоять