– Я рассчитываю на долгое, честное и плодотворное сотрудничество, партнёр, – с чувством сказал я, вытаскивая руку и сращивая брюшную стенку. Лёгкое движение кистью – и свернувшаяся кровь вместе с остатками иных жидкостей пылью облетела с моих пальцев. Взяв в левую руку безвольную ладонь трактирщика, я правой вложил туда приличных размеров почечный камень. – А это, так сказать, в залог. Почки больше болеть не будут, но ты всё равно береги здоровье, партнёр. Лишний вес, что ли, сбрось для начала…

      Урса посмотрел на грязно-серый камешек у себя в руке, потом на меня – и рухнул на спину как стоял, в полный рост. Обморок. Какие все нежные, блин.

      – …То, что чудищи неладное затеяли, я давненько понял. Не только я, вестимо. Крапива, когда в крайний раз гостевал, жаловался – лещина с кедровицей уродилась, а собрать толком не успели [3]. Твари едва ли не табунами бродят, хоть целый день на дереве сиди. Ночью-то понятно, не до орехов…

      – Как там дома? – нетерпеливо перебил Соболь, за что заслужил недовольный взгляд от Баюна. Трактирщик, которого прервали, тоже что-то хотел сказать торопыге и явно не «спасибо за ваш вопрос», но запнулся, встретившись глазами с рядовым.

      – Никак не привыкну к этим вашим гляделкам новым, – пожаловался Урса, зябко передёрнув плечами. – Нет, оно понятно, что лучше так, чем навеки с Тьмой-госпожой обниматься, но вот поверь, гляну – и прям не по себе.

      – Что-то ты раньше не был таким чувствительным. – Тема насчёт трансплантатов, как нетрудно догадаться, для «моих» зарубежников была больной. Неудивительно, что Баюн отреагировал, скажем так, резковато.

      – Да вот о ж-жизни задумался, о годах пролетевших, – обозначив движение в мою сторону, но так и не рискнув поднять глаза, признался мужик. Хорошо его пробрало моё внушение. До печёнок. В прямом смысле слова.

      – Так что с нашими Ключами? – напряжённо переспросил второй снайпер, проигнорировав неинтересный ему обмен репликами.

      – Ты сам подумай-то, – прогудел Косточка коллеге по военно-учётной специальности, оторвавшись от глиняной кружки со сбитнем. – Раз Крапива крайний раз на орехи жаловался…

      – На тварей, – поправил его сержант.

      – …То мнится мне, другого – серьёзного – повода не было, – закончил отвальный свою мысль.

      – О семье волнуюсь, – признался Соболь, схватившись за свою кружку, как за спасательный круг.

      – Всё волнуются, – отрезал Баюн, кивнув в сторону Репея и Рыкова.