Филомела без языка и

      Прокна, убившая сына,

      стали ласточкой и соловьем.

      Во время одного посещения

      Гнедич наклонился над другом,

      и тот шепнул ему по секрету,

      что, мол, сойти с ума – это и значит:

      превратиться в птицу,

      и кивнул на окно: слышишь их голоса

      в кроне дерева? Они говорят по-гречески.

      Гнедич был вынужден согласиться,

      чтоб не тревожить больного.

      Потом он шел домой.

      Солнце уже заходило.

      Боги, должно быть, пировали весь день.

      Аполлон играл им на лире,

      музы пели в два голоса.

      Затем они разошлись по чертогам,

      что им построил Гефест,

      и покоились радостным сном

      бессмертных.

      ПЕСНЬ ВТОРАЯ

      Он плохо спал

      в тишине амброзической ночи,

      просыпался и думал:

      почему бы ей не присниться?

      Были только бесконечные коридоры,

      закоулки, люстры, кулуары,

      гримерные, пыльный занавес, декорации,

      пустой зал и откуда-то с улицы – шум рукоплесканий.

      И во сне он понимал, что должно быть наоборот,

      что все поменялось местами, но не задерживался,

      а продолжал искать ее между бархатных кресел,

      искусственных гор, домов и деревьев,

      молчащих скрипок и контрабасов,

      и даже забывал, кого, собственно, он ищет,

      и только проснувшись, в отчаянии от того,

      что не нашел,

      вспоминал: Семенову. Он, страшный как черт,

      был влюблен

      в примадонну и давал ей уроки сценической речи.