Очаг. Агагельды Алланазаров
Читать онлайн книгу.
тому, чтобы добровольно положить голову на плаху. Однако сидящие в доме вели себя так, словно им ничего не было известно о гуляющих по селу тревожных слухах, а если и было известно, они не придавали им значения, будто их это не касалось, уж слишком спокойными они казались.
После последних длившихся несколько дней затяжных дождей земля никак не просыхала, да и семян не хватало, поэтому отдельные единоличные хозяйства припозднились с севом хлопчатника. И это немного беспокоило земледельцев. Как правило, поздние посевы требовали много ухода, за ними надо было смотреть, как за больным ребёнком. Но если до двадцать второго июня, до того, когда солнце даст обратный ход, удастся хотя бы один раз полить посевы, дело пойдёт на лад. После этого как по заказу полезут наверх зеленые росточки с лепестками в виде мышиных ушек. Остальное будет зависеть от твоего старания. Если вовремя поливать и вносить удобрения, не дать почве пересохнуть и превратиться в комки, вовремя обрабатывать междурядья, да от сорняков очищать, и не заметишь, как твои посевы быстро догонят те, которые были высажены раньше.
Собравшиеся говорили о чём угодно и никак не могли приступить к главному разговору, ради чего и собрались здесь.
Когда же худощавый Махы, пальцами ковыряя узоры кошмы, рассказал, как Оррам кел, недавно назначенный заведующим колхозной фермой крупного рогатого скота близкий родственник председателя сельсовета, высказывался о семье Кымыше дузчы, настроение людей заметно ухудшилось. Было видно, что они забеспокоились. Казалось, вот сейчас разговор повернёт в нужное русло.
Изображая Оррама, он повторил его слова в той же издевательной интонации:
– Оказывается, этот старичок Кымыш-дузчы в одиночестве ест сырые сливки и наслаждается жизнью. Ну да, человек знает себе цену, о здоровье своём печётся. А его сыновья якобы угощают тех, кто заходит к ним, изображают из себя хлебосольных, чтобы все вокруг знали об этом. «Люблю я сырые сливки со свежеиспечёной лепешкой», – говорят они. Можно подумать, как будто другим это не нравится, когда найдут. Вот ведь бесстыжие, знают, что говорить!»
Чувствовалось, что этот издевательский полушутливый рассказ на всех подействовал по-разному. Ахмет вспыхнул, вскочил с места, воскликнул: «Вот свинья!» Баллы внимательно смотрел на Оразгелди, ожидая его реакции. Сахетдурды, раздувая ноздри, хотел что-то сказать, но передумал, схватился за щёку, будто у него заболел зуб, и тоскливо молчал. Сидевшая у очага Джемал мама, близко к сердцу принимающая все разговоры о своей семье, не выдержала, вспыхнула, будто кто-то поднёс к её фитилю огонь. Кочергой вороша угли в очаге, она, даже зная, что женщине не стоит вмешиваться в разговоры мужчин, всё же не удержалась, заговорила возмущённо:
– Что, этим советам кроме моих сыновей не за кого больше взяться? Среди тех, кто стрелял в большевиков, родственников Кымыша не было, и среди басмачей их нет. Всю жизнь копаются в земле, трудятся, как проклятые. Можно подумать, сыновья Кымыша как будто