Сон Дао. Междорожье. Александр Владимирович Иваницкий
Читать онлайн книгу.
от этого состояния и быстро восстанавливаться после сна. Это он показал мне, как создать хранилище и закрывать там всё ненужное. И сны, хоть и стали меняться, отправлялись в хранилище без моего анализа. Я перестал тратить энергию и вошел в свой естественный рабочий ритм.
Но сейчас эти сны начали всплывать в моей памяти со всей силой. Я снова начал проживать все те эмоции и чувства, которые были в этих снах. Меня одолели ужас и страх. При этом меня начала накрывать волна безграничного ощущения собственной ничтожности. Меня как будто опускали в бездну самолинчевания, в которой я начал видеть истинную свою сущность и образ себя. И им стал образ летария.
Одноразовый человечишко без роду и племени. Робот, созданный для простых функций служения. Слова Матвеича начали обретать подтверждение в моих снах. И не на уровне ума, объяснений и понятий, а на чувственном уровне. Я начал не понимать, а знать.
Вот, что показывали сны, которые я удалил. Вот, что происходило с теми, кто ночевал в этом замке. Вот почему никто не мог в нём находиться, потому что такие сны сводили с ума. И человек не мог выдержать ни физически, ни психологически такого напряжения.
Меня как будто прорвало, и я начал рассказывать о том, что со мной происходило во снах, Матвеичу. Я говорил без остановки, пытаясь через слова быстрее освободиться от этого липкого, всеохватывающего чувства ужаса и страха. И мне казалось, что мне становится легче и спокойнее. Но когда сны закончились, начали всплывать воспоминания тех моментов жизни, когда у меня появлялись несвойственные мне мысли и чувства.
Например, я начал замечать за собой, что оцениваю свои действия не с позиции выгоды, а с моральной составляющей. Когда при рейдерском поглощении нескольких компаний я вдруг подумал о людях, которых уволят с работы. О том, как они будут выживать, и как это повлияет на их жизнь. Я резко блокировал эти мысли тогда, отбрасывал их, как несущественные и вредные. Я вспомнил, что во время поездки в Россию, рассматривая мелькавшие за окном автомобиля заброшенные деревни, чувствовал подкатывающий к горлу ком обиды за отечество. Отмечал зарождающуюся боль в сердце. Не физическую, а душевную, абсолютно не соответствующую мне. Эту боль я тоже блокировал и отключал.
Периодически, ни с того ни с сего, во время каких-то переговоров я мог войти в состояние меланхолической задумчивости, смотреть в окно, размышляя о том, зачем я здесь нахожусь, в чём смысл моей жизни, что полезного я делаю.
Непонятные мне изменения в мышлении и ощущениях я никак не связывал с пребыванием в замке, не замечал надвигающуюся трагедию, способную разрушить мой мир. И до момента встречи с Матвеичем я успешно избегал этих попыток разрушения.
Всё это я как мог рассказал хозяину дома. Удивляясь при этом тому, что прежде сдержанный всегда в разговоре и не произносивший никогда ничего лишнего, я говорил без остановки. До тех пор, пока не опустошил себя до конца. После последней фразы, я вздохнул и почувствовал облегчение. И заметил, что состояние страха и тревоги прошло.