Дело в том, что для него только мужчина является полноценным человеческим существом. Женщина – всего лишь увечный, кастрированный мужчина. Она страдает от такой судьбы и может быть счастлива, только преодолев наконец свой «комплекс кастрации» благодаря обретению ребенка и мужа. Но женщина остается существом низшего ранга в других отношениях – например, она более нарцисстична и менее руководима сознанием, чем мужчина. Эта странная теория, по которой половина рода человеческого есть всего лишь уродливый вариант другой половины, вытекает из викторианских идей о том, что желания женщины почти целиком направлены на вынашивание и воспитание детей и на служение мужчине. Фрейд ясно выразил это, объявив: «либидо – мужского рода». Принятие викторианской идеи о женщине как существе без собственной сексуальности было выражением предельно патриархального положения о естественном превосходстве мужчины над женщиной ^{7}. Согласно патриархальной идеологии, мужчины более рациональны, реалистичны и ответственны, чем женщины, а потому от природы достойны быть их вождями и руководителями. Насколько полно Фрейд принимал эту точку зрения, видно из его реакции на требование политического и социального равенства для женщин, выдвинутое Дж. С. Миллом, мыслителем, которым Фрейд чрезвычайно восхищался во всех иных отношениях. Но здесь Милл оказался «сумасшедшим»; Фрейду было невозможно представить себе, что его люби мая невеста станет конкурировать с ним в обществе, вместо того чтобы пользоваться его покровительством.

      Патриархальный предрассудок Фрейда имел два важных последствия для его теории. Во-первых, он не сумел разобраться в природе эротической любви, поскольку она основывается на полярности мужчина – женщина, возможной только тогда, когда мужчина и женщина равны, хотя и различны. Поэтому вся его система построена вокруг сексуальной, а не эротической любви. Даже в своих поздних работах он применял понятие эроса (влечений к жизни) только к поведению живых организмов в целом, но не распространил его на проблему мужчина – женщина даже вопреки тому, что отождествлял эрос с сексуальностью. Другое, равно серьезное последствие – большую часть жизни Фрейд пренебрегал идеей о важнейшей привязанности ребенка (мальчика или девочки) к матери, не считал, что существует страх перед матерью. Привязанность к матери могла трактоваться только в терминах Эдиповой ситуации, когда маленький мальчик – уже маленький мужчина, для которого, как и для отца, мать является сексуальным объектом и который боится только отца, но не мать. Только в последние годы жизни Фрейд признал эту важнейшую привязанность, хотя никоим образом не во всей ее весомости[34]. Фрейду мешал патриархальный предрассудок, и это не позволило его сознанию оценить женщину-мать как могущественную личность, с которой связан ребенокСкачать книгу