Что же ты, сын, наделал?

      Что же ты натворил?

      Ангел твой, будто демон,

      Даже не поднял крыл.

      Даже не попытался

      Предотвратить беду.

      Где он там прохлаждался

      В райском своем саду?

      Господи, Ты прости мне

      Горькую эту речь.

      Что ж не помог ты Диме

      Жизнь свою уберечь?

      Чем я Тебя прогневал,

      Если в потоке зла

      Эта немилость Неба

      Душу мою сожгла?

      Душа моя —

      Как тонущая лодка.

      Вычерпываю боль,

      А боль не убывает.

      Наверное, со всеми так бывает,

      Когда в судьбу нежданно

      Входит смерть.

      Я живу вне пространства.

      Вне времени, вне адресов.

      Я живу в бесконечности

      Горя и боли.

      Потому и не слышу родных голосов,

      Вызволяющих душу мою из неволи.

      Я пока эту боль побороть не могу

      И, наверно, уже никогда не сумею.

      Как пустынно теперь на моем берегу,

      Навсегда разлученному с жизнью твоею.

      Он тебе напоследок признался в любви.

      Не словами, не взглядом,

      А пулей шальною.

      С этой жуткой минуты

      Все будни твои

      Поплывут по душе бесконечной виною.

      Он обидой своей зарядил пистолет.

      Ты не знала, что слово страшней пистолета.

      И оно сорвалось…

      И прощения нет.

      И прощенья не будет на многие лета.

      А в душе моей все еще горько звучит

      Эхо выстрела,

      Что прозвучал в вашем доме.

      И я слышу, как внук мой

      Негромко кричит,

      Сиротливо к глазам прижимая ладони.

      Я живу, как в тяжелом сне.

      Вот очнусь, будет все иначе.

      И вернется та жизнь ко мне,

      Где тебя я с восторгом нянчил.

      А когда ты чуть-чуть подрос,

      Я придумывал на ночь сказки,

      Чтобы слаще тебе спалось

      От веселой отцовской ласки.

      Помню первое сентября —

      Школьный двор, твой огромный ранец.

      Было внове все для тебя,

      Мой растерянный «новобранец».

      Годы шли… И уже твой сын

      Пошагал в ту же школу с нами.

      Так и дожил я до седин,

      Не догадываясь о драме.

      Ты не очень-то был открыт.

      Потому в те крутые годы

      Я не спас тебя от обид

      И, наверно, любви недо́дал.

      Когда в сердцах нажал ты на курок,

      Быть может, тут же