Похититель тел. Юля Ламичева
Читать онлайн книгу.
и кружевные вязаные занавески. За окнами громко ужинали, смотрели телевизор, где-то играло пианино. Звуки домашней жизни вылетали на улицу, мешаясь с шарканьем ног о булыжники и голосами прохожих. Разномастные облупленные двери топорщились табличками с фамилиями жильцов. Цветы свешивались из-за стен яркими гроздьями, а пахли так, что хотелось бросить рюкзак и, забыв о стёртых ногах, как в детстве бежать к подразумевающемуся за каждым поворотом морю – купаться. На крошечной площади торговали кукурузой, пиццей и светящимися шариками. Дети кидали шарики об мостовую, отчего площадь смахивала на волшебный калейдоскоп – игрушку с цветными стёклышками, разбитую Тёмой во времена, когда бритьё казалось привилегией взрослых, а не нудной повинностью. На тумбе стоял бронзовый ангел с мечом из «Звёздных войн», когда в блюдечко кидали монету, он раскланивался и менял позу. Дед без руки пел на незнакомом Тёме языке жалостную песню, аккомпанируя себе на аккордеоне. Возле книжного магазина, смешно задрав лапы, спала толстая белая собака.
– Симпатичный городишко, – сказал Тёма. – Встаёшь этак рано утром и на пляж…
– Про пляж молчи, – отозвалась заметно помрачневшая за последние полчаса Мора. – Я там всё лето мороженым торговала, до сих пор трясёт: толпы жирных уродов, дети орут, а с меня и дома детей хватает!
– Чьих? – испугался Тёма.
– Ясно, не моих, сестриных. Отсюда все валят. В Севастополь, в Киев, кто покруче – в Москву или Питер. Севастополь тоже дыра, Микель вот в Италию свалил, он тату-художник, мне татушки забивал на халяву, я ему моделью была, он меня фоткал для портфолио, ещё и по фестивалям катал.
Тёма опустил глаза на ужасного Ганешу, чьё пузо просвечивало из-под кружева комбинации. Впрочем, на руках у Моры ещё и не такое было, Тёма решил не разглядывать и не расстраиваться, всё равно какое-то время придётся оставаться ходячей рекламой творчества Микеля, чтоб ему в Италии макаронами подавиться.
– Я два раза валивала, – продолжала Мора. – Первый раз вернули с ментами, как несовершеннолетнюю, второй полгода в Питере тусила, но бабки кончились. Ничего, к зиме насовсем свалю, лучше в сортире утопиться, чем тут застрять, как Машка! Машка – моя сестра, у неё муж вроде тебя. Если подумать, ты бы здесь прижился.
Улицы стали шире, фонари попадались всё реже, зато стали появляться машины, ели ползущие, подбитые и извиняющиеся за свою неуместность там, где изначально планировались тачки, максимум – ослы, впряжённые в небольшие повозки. В садах зрели мандарины, старики играли в домино под виноградными лозами, пахло жареным мясом, на террасах пили вино, провожая закат болтовнёй. Мужичок гнал стадо пёстрых коз с демоническими глазами. Несмотря на позднее время, всюду играли дети (Тёма забыл, когда видел их без конвоя взрослых).
– И прижился бы, – вздохнул Тёма. – Тебя-то что не утраивает? Зимой тепло, а не чёрная дрянь по восемь месяцев в году, снег с дождём, дождь