Млава Красная. Ник Перумов
Читать онлайн книгу.
А у тебя, Егорий, как-то совсем уж странно получается. Выходит, что…
– Что за нас всю работу сделал генерал, нет, фельдмаршал Мороз и огромные наши расстояния, – не моргнув глазом, объяснил Джордж. – Целей похода, особенно политических, Буонапарте не достиг. Оставаться в России смысла не имело, а потом Великую Армию добили холода. Заслуг наших в том нет. Но и тогда, как и при Софье с её фаворитами, можно было бросить тупое быдло под картечь и проложить дорогу себе штыками. Теперь же всё решают телеграф, фабрики и паровые машины… Ты вот, к примеру, слышал про совокупный доход?
– Сразу и не припомнишь…
– Не слышал, – с удовлетворением заявил Джордж. – И я очень удивлюсь, если слышали брат Арсений с его жандармами, а без понятия сего, без научного подхода нам с Европой не тягаться. Не сомневаюсь, твой разлюбезный Шаховской завязнет в ливонских снегах до весны, а на март назначен Конгресс. Ливония потребует защиты и получит её. Или ты думаешь, мы с нашими ваньками и федьками выстоим против всех, с кем Арсений умудрится рассориться?
– А куда нам деваться? – тоскливо поинтересовался Авксентий Маркович. Лезть к государю с подобными разговорами не хотелось, но урезанный удел, когда и теперь-то концы с концами не сводятся…
– Мы должны выйти из Ливонской войны, не начавши её, – быстро сказал Джордж, – или, по крайней мере, дать понять Европе, что даже семья государя не разделяет воинственных его устремлений и осознаёт всю безнадёжность сей политики. А Тауберта не опасайся, он не столь вездесущ, как может показаться.
От необходимости отвечать, равно как и от утомительной необходимости думать, чем сможет помочь Державе тот факт, что в Эуропах узнают о разногласиях в августейшей российской фамилии, Авксентия Марковича избавили пробившие пять раз часы и лакей, возвестивший о том, что на террасе накрыт чайный стол.
– Зинни, маленькая моя, какая же ты большая! – воскликнул дядюшка, и Зюка обречённо подставила для поцелуя лоб. Авксентий Маркович одарил гренадерским ростом не только обоих сыновей, но и младшую дочь. Георгий Кронидович находил это забавным уже года три, папенька находил забавным вообще всё, а маменька, в свою очередь, порицала всё, выходившее за пределы приличий. В частности, девицу, имевшую неосторожность глядеть сверху вниз на добрую половину молодых людей.
– В нашем роду недомерков не водится. – Благоухающий мадерой великий князь заключил угрюмую дщерь в объятия и подмигнул супруге. – Сколько ты, душа моя, породу ни портила, а трое из пяти удались на славу! Борзые, не левретки!
Маменька не ответила – разливала чай. Поджатые губы обещали затяжное ненастье – не сейчас, после отъезда родичей.
– Дорогая Зинни, – кузен Джеймс, по своему обыкновению, постарался загладить неловкость, – ты сегодня удивительно хороша. Это сиреневое… Оно напоминает о весне и пармских фиалках.
– Яшенька, сиреневое напоминает о сирени. – Геда поцеловал маменьке руку, и уголки