Кузьмич планировал вернуться домой из соседней деревни засветло, но оступился, спускаясь с пригорка. Острая боль пронзила ногу в голеностопном суставе. Перетерпев первые приступы боли, Кузьмич на четвереньках добрался до лесного молодняка, срубил охотничьим топориком тонкое деревце и наскоро смастерил из него очень удобный костыль. Передвигаться стало легче, но скорость ходьбы была столь мала, что полночь застигла Кузьмича на самом глухом участке лесной дороги. Полную луну заволокло тучами. Лес наполнился кромешной тьмой, пронизанной тревожным ожиданием опасности. Внезапно за спиной Кузьмича громко и страшно заухал филин.

      – А ведь это не филин! Это нечисть меня морочит таким жутким, не птичьим голосом! – подумалось вдруг Кузьмичу.

      Вскоре Кузьмич обнаружил, что он заблудился. Сквозь редкие просветы между тучами неверный свет луны освещал неизвестные ему места. Кузьмич знал, что дорога здесь только одна. Она знакома ему до мельчайших подробностей. Никаких развилок у этой дороги нет. Кузьмич следовал этой дорогой, а она привела его не к дому, а в неведомую, непроходимую глушь.

      Впереди дорога оборвалась. Идти назад? Но и сзади дорога исчезла. И растительность вокруг изменилась: вместо живых веток с листьями только сухие, напоённые злобой колючки.

      – Неужели нечистый меня морочит? – задался тревожным вопросом Кузьмич.

      В ответ на этот вопрос Кузьмич услышал до отвращения гадкий торжествующий хохот. Силы покинули его, тело обмякло и провалилось вниз, под землю, в преисподнюю. Остатками меркнущего сознания Кузьмич понял, что он нашел в этом гиблом месте свою смерть. Хохот нечисти нарастал, превращаясь в невиданное чудовище с мириадами жал. Эти жала вонзались в прямо в беспомощно трепещущее сердце.