Меж балаганов оживленных,

      Ежеминутно осажденных

      Нетерпеливою толпой,

      Давно бродил Елецкой мой.

      Окинув взорами собранье,

      В одном остановил вниманье

      Он на девице молодой.

      Своими чистыми очами,

      Своими детскими устами,

      Своей спокойной красотой,

      Одушевленной выраженьем

      Сей драгоценной тишины,

      Она сходна была с виденьем

      Его разборчивой весны.

      Давно он знал ее заочно.

      С его глазами ненарочно

      Глазами встретилась она;

      Их выраженьем смущена,

      Покрылась краскою живою

      И отвела тихонько взор.

      Охвачен бедственной межою,

      Не зрел Елецкой с давних пор

      Румянца этого святого!

      Упадшнй дух подъемля в нем,

      Он был для путника ночного

      Денницы розовым лучом.

      Он к милой думой умиленной

      Летит. Меж тем она встает;

      Девице руку подает

      Ее сосед, старик почтенный;

      Из балагана идут вон —

      И их в толпе теряет он.

      Узнать, душою не в покое,

      Он жаждет имя дорогое!

      И незнакомка названа.

      Гражданка сферы той она,

      Того злопамятного света,

      С кем в опрометчивые лета,

      В избытке гордом юных сил,

      Сам в бой неровный он вступил.

      Смягчит ли идол оскорбленный

      Он жертвой позднею своей?

      Против него предубежденной,

      Предстать осмелится ли ей?

      И всех преград он сам виною!

      Меж тем в борьбе его с молвою

      Прошло, промчалось много дней.

      Елецкой мыслил промежутком;

      Полней других созрел рассудком

      Он в самом опыте страстей,

      И наконец среди пороков,

      Кипевших роем вкруг него,

      И ядовитых их уроков,

      И омраченья своего

      В душе сберег он чувства пламя.

      Елецкой