Останкинские истории (сборник). Владимир Орлов
Читать онлайн книгу.
Я так мечтал побыть синим быком! И я ведь был синий бык!
– Да, ты был бык, – согласился Данилов.
– Нет, после такого позора мне надо проситься куда-нибудь на последнее дело! Пыль какую-нибудь пересыпать в канавах на Сатурне, чтобы дурачить звездочетов!
И Кармадон затих.
– Оставь эти мрачные мысли, – сказал Данилов. – У тебя еще все впереди. Успокойся.
– Нет, после этой газеты я не успокоюсь! Иначе мне хоть и не возвращаться с каникул… У тебя есть гантели?
– Есть, – сказал Данилов, – пятикилограммовые.
– Хорошо. Я начну с зарядки.
– Начни… Потом сходи в парную.
– И схожу. Я себя пересилю.
«А что, – подумал Данилов, – и пересилит…»
– Тоже мне Синтия! – покачал головой Кармадон. – И коровы этого Бурнабито! Небось какие-нибудь дохлые и забитые…
Однако вечером, вернувшись с исполнения «Барабанщицы», Данилов опять увидел Кармадона унылым. На кухонном столике он обнаружил чужую газету, грязную, мятую, и на ней – следы закуски. И запахи на кухне стояли чужие.
– Пил с кем-нибудь? – спросил Данилов.
– Да. В бане познакомился с двумя.
– Кто такие?
– Из вашего дома. Один водопроводчик, Коля. Другой из твоего театра. Скрипач. Земский. Николай Борисович.
– Да, – кивнул Данилов. – Земский у нас сегодня на больничном. Люмбаго. Зад, что ли, он в бане-то грел?
– Нет, выше.
– И кем же ты им назвался?
– Твой детский друг. Содержались вместе в детском доме. Теперь живу в Сибири. Специалист по молибдену.
– Сибирь большая.
– Мне старуха, которая у вас внизу сидит, то же самое сказала. На твоем месте я давно бы эту старуху превратил в растение. Я ей объяснил, что я из Иркутска.
– Что же, Иркутск – хороший город, – сказал Данилов. – Но ты опять не в духе?
– А-а-а! – махнул рукой Кармадон. – А может, это все от познания?
– Что от познания?
– Ну… – смущенно сказал Кармадон, – странный случай с Синтией и… другие странные случаи…
– Не понял.
– Может быть, бессилие мое от излишнего познания?
В глазах Кармадона была печаль, будто он открыл в себе болезнь, от какой дальнейшая жизнь могла выйти лишь сплошным страданием. «А ведь он кроткий сегодня, – подумал Данилов. – Прежде он непременно бы привратницу Полину Тереньтьевну произвел в кактус или в авоську с большими дырами, а нынче был деликатным и с ней, и с Земским, и с водопроводчиком Колей…» Тихая жалость к Кармадону опять возникла в Данилове. Он простил Кармадону повешенную Наташей трубку.
– Почему же именно от познания? – спросил Данилов, спросил не для себя, а как бы давая Кармадону возможность усомниться в истории собственной болезни.
– Данилов, ты наблюдал наших знатоков и теоретиков? Они лысы, беззубы и бессильны от познания!
– Зубы-то тут при чем? – искренне удивился Данилов. – Потом