Крестоносцы. Сергей Викторович Пилипенко
Читать онлайн книгу.
иногда ему казалось, что он не выдержит всех испытаний, которые еще не начинались для него, но, поборов в себе внутреннюю силу сопротивления, все же стоял до конца и усердно молился за силу божественного покровительства.
Нет. Он не просил помощи у своего отца и не старался добиться своим усердием этого.
Иисус хотел истинно познать азы первого получаемого в жизни урока. И хотя учеба была только подготовкой к этому, ее по праву можно назвать первой восходящей славой будущего божественного начала.
Иисус не жаловался никому, даже своей матери, с которой он виделся довольно редко, хотя жили рядом.
Но закон учителей был строг. Никакого общения с другими подобными. Никаких попыток получить какую-нибудь утешающую его душу слезу.
Мать это тоже понимала и терпела, сколько имела сил на это.
Лишь только молчанием, скрывающимся в блеске глаз обоих, они и общались между собой. Но и этого было достаточно, чтобы понять друг друга и поговорить мысленно, невзирая на тот же запрет.
Но учителя разгадали эту цепочку общения, и очень скоро они вообще перестали видеться. Матери позволялось входить, когда ее сына там не было. Это было настоящее мучение для нее, ибо она теперь не только не могла его лицезреть, но даже мысленно хоть как-то связаться.
И все же спустя время, им удалось обнаружить самих себя в одиноких полупустых домах. Они научились говорить, даже не видя друг друга.
Это и была та связь, которую хотели создать учителя путем мучительно долгого времени разлуки.
После этого, муки прекратились, и они стали видеться как обычно, если даже не чаще, так как программа обучения подходила к концу.
И вот настал этот долгожданный день, когда на свет произросла истинно христианская душа, потом воспевшая славу пророка и обители доброты.
В этот день все было будто по-другому.
Не так пели птицы, упрятавшись где-то в саду, не так шуршали ящерицы, пробегая между полуразрушенных домов, и не так, как всегда, говорили иноходцы, взирая на своих учителей.
Салеф сказал:
– Подойди, сын божий и обними мать свою, ибо она, воистину, заслужила это за все время твоего существования. И поверь душою, что вы отныне единая кровь и единая сила, испепеляющая вражду и боль.
И когда Иисус обнял мать, он добавил:
– Да, осуществится воля божья и опустится на землю сила луча его и осветит наши лица в потьме ночной.
И хотя это было днем, вдруг неожиданно солнце куда-то исчезло, а отделившийся из неба луч указал прямо на них.
– Видишь, агнец, – обратился тот, что старше, – это те чудеса, не испытанные вами, о которых мы говорили. Их не надо бояться, но надо знать, что они могут принести люду что богатому, что простому. Видишь, – указал он на небо, – боги видят и слышат нас. Слышит и отец твой. Но ты к нему не обращайся, пока сам он не скажет об этом. Понял ли ты меня?
– Да, – тихо сказал Иисус, держа за руку свою мать.
– Вот и хорошо. А теперь, поди сюда ко мне. Я буду восклицать тебя в веру. Знаешь это? – спросил он, показывая