Часть первая

      Пролог

      Согласитесь, выжить после удара молнии и поведать об этом миру удается не каждому.

      Но мне удалось. Правда, я толком ничего не помню. Когда все это случилось, я была совсем еще крохой. Отца в тот момент не было рядом, но если бы кто стал расспрашивать его, он бы все обстоятельно рассказал. И конечно, непременно припомнил бы, что я была закутана в какую-то тряпицу и лежала в забытьи, когда он меня нашел. Совсем как мертвая. Но живая.

      Все произошло в тот вечер, когда в Лайм-Риджис приехал бродячий цирк. Жонглеры и шуты. Бородатые дамы. Дрессированные обезьяны. Лихие наездники на могучих конях, выполнявшие сложные трюки. Во всяком случае, так поговаривали местные жители. Мне же эти фокусы казались обычным кривлянием верхом на пони, право слово.

      Наша соседка, Элизабет Хаскингс, взяла меня с собой на представление. Наверное, она хотела угодить моей матушке, у которой тогда опять родился мертвый ребенок, – а может, просто надеялась, что с маленькой девочкой сможет сесть поближе к сцене и полюбоваться хорошенькими наездниками.

      После представления началась страшная гроза. На нас обрушился сильный ливень – прямо Всемирный потоп! На небе то и дело сверкали молнии. Повсюду грохотало так, будто со скал в море падали десять тысяч тяжеленных валунов. Мы с соседкой и еще двумя бедолагами спрятались под раскидистым вязом, и Элизабет крепко прижала меня к себе. Само собой, все вопили от страха. Все, кроме меня. Уж что-что, а голосить почем зря я никогда не любила.

      Молния ударила прямо в дерево, под которым мы стояли, и рассекла его надвое. Но это было только начало. Потом она угодила в Элизабет и двоих наших спутников, и они вспыхнули, точно жир на раскаленной сковородке. Элизабет тут же выпустила меня из рук, словно уронила тяжелый камень.

      Как только до моего отца дошли слухи, что все, кто прятался под деревом, погибли и я была в их числе, он тут же бросил свою стамеску и выскочил из мастерской. Сердце у него так и сжалось от страха, а на глаза навернулись слезы. Кто-то отнес меня домой и опустил в таз с горячей водой в надежде, что я приду в себя, но я задышала лишь тогда, когда услыхала отцовские крики: «Мэри! Моя милая! Вернись! Вернись же ко мне!» Гибели второй Мэри он бы не вынес.

      А я ведь тоже едва не сгорела. Даже странно. Дело все в том, что еще до моего появления на свет у матушки с отцом родилась дочь. Ее назвали Мэри, и она была бы мне старшей сестрой, вот только ее жизнь в одно мгновение унес страшный пожар. Матушка никогда об этом не рассказывала, но мне удалось узнать, что тогда произошло. Мэри на минутку оставили без присмотра в комнате, полной опилок, она случайно уронила лампу – и мгновенно сгорела как спичка.

      А потом родилась я.

      Говорят, до того как Господь поразил меня молнией, я была ничем не примечательным болезненным ребенком, зато после вспыхнула ярким пламенем – вот только не знаю, правда ли это. Наверняка я знаю одно: во мне и впрямь зажегся огонь, но вовсе не от молнии…

      1. «Ногти дьявола» и «змеиные камни»

      Отца я любила. Он был лучшим отцом на всем белом свете. Матушке все мое детство было не до меня. Она возилась с младенцами, которые постоянно умирали, а на смену им то и дело рождались новые. Вот и я стала второй Мэри в семье – об этом я уже упоминала.

      На младенцев я не обращала особого внимания. Они постоянно кричали, вопили… или сразу умирали. В основном умирали. После этого матушка днями напролет начинала причитать и плакать, наотрез отказывалась от еды. На отца тоже было больно смотреть. Но как только малышей хоронили, он уходил в скалы – сначала один, а потом стал брать нас с Джозефом.

      Мой брат Джозеф старше меня на два года. В раннем детстве мы почти не расставались и были не разлей вода. Я любила брата так же сильно, как отца. Хотя нет, отца все-таки больше.

      Матушка хвалила Джозефа за его доброту: он играл со мной, потому что, кроме него, я больше ни с кем не дружила.

      Мальчишки и девчонки из воскресной школы казались мне ужасно глупыми. Учиться они не любили – все время хохотали, где-то носились да валяли дурака. Водиться с ними мне совершенно не хотелось. Как-то раз одна из девочек, Эмми, попыталась вплести мне в волосы ленточки. А потом посоветовала одеваться наряднее, а то замуж никто не возьмет. Какая чушь, ей-богу! До нарядов