Милли Эпштейн со всей силы хлопает дверью машины. Чудесный старый домик Мэрайи осаждают какие-то сумасшедшие. По меньшей мере человек двадцать растянулись вдоль подъездной дорожки, а некоторые, самые наглые, даже топчут траву у крыльца. Среди этих нахалов странные типы в красных ночных рубашках и несколько местных жителей. Два микроавтобуса с эмблемами телеканалов набиты репортерами. Расталкивая всех на своем пути, Милли поднимается на крыльцо, где видит шефа полиции.

      – Томас, – спрашивает она, – что это за цирк?

      Он пожимает плечами:

      – Я сам только сейчас приехал, миссис Эпштейн. Насколько я успел разобраться, вот эти люди говорят, что ваша внучка – Иисус или кто-то вроде того, а вон тот парень говорит, что ваша внучка не Иисус и что Иисуса вообще не существует.

      – Нельзя ли убрать их всех с газона Мэрайи?

      – Я и сам собирался, – отвечает полицейский. – Но их можно отодвинуть только до дороги. Там они вправе находиться, потому что это общественное место.

      Милли изучает собравшихся.

      – Можно нам поговорить с Верой? – кричит один из репортеров. – Приведите ее сюда!

      – Да! – подхватывает кто-то.

      – И мать тоже!

      Голоса пугающе нарастают, но Милли остается только слушать. Наконец она скрещивает руки на груди и отвечает толпе:

      – Во-первых, это частная собственность, причем не ваша. Во-вторых, вы говорите о ребенке. Неужели вы действительно готовы принять слова семилетней девочки всерьез?

      Из первых рядов раздаются громкие отчетливые хлопки в ладоши.

      – Поздравляю, мэм, – тянет Иэн Флетчер. – Единственное разумное высказывание в этом вихре сумасшествия.

      Он подходит ближе, и Милли видит, что это действительно известный телеведущий. В жизни он так же красив, как на экране, и голос его так же ласкает слух. Тем не менее Милли понимает: назвав его привлекательным, она совершила чудовищную ошибку. Она швырнула в толпу крупицу скепсиса, чтобы отвлечь зевак от своей внучки. А Флетчер сеет вокруг себя сомнение, чтобы люди ели у него из рук.

      – Уезжайте, пожалуйста, – цедит она. – Девочка, которая здесь живет, не представляет для вас никакого интереса.

      Иэн Флетчер ослепительно улыбается:

      – Это факт? Значит, вы не верите собственной внучке? Ребенок, который говорит, что беседует с Богом, – это просто ребенок, который говорит, что беседует с Богом? Вы, как я понимаю, со мной согласны? Никаких чудес, никакого колокольного звона. Перед нами всего лишь горстка членов какой-то сомнительной секты. И совершенно незачем сходить с ума вместе с ними, верно? – Слова Флетчера обволакивают Милли, как мед, и приклеивают к крыльцу. – Мэм, я вами восхищаюсь!

      Милли прищуривается и открывает рот, но вдруг, схватившись за сердце, падает на землю у ног Иэна.