Его глаза сияют. Он трогает пальцами прядь.

      – Такие мягкие волосы! – восхищается он. – Ты все еще злишься на меня, Ана?

      Я киваю, а он улыбается.

      – Что же именно тебя сердит?

      Я закатываю глаза.

      – Тебе перечислить весь список?

      – Что, даже список?

      – Да, длинный список.

      – Может, мы обсудим его в постели?

      – Нет. – Я по-детски надуваю губы.

      – Тогда за ланчем. Я хочу есть и еще кое-чего… – Он подмигивает.

      – Я не позволю сбить себя с толку. Хоть ты и не эксперт, а настоящий сексперт в постели.

      Он прячет улыбку.

      – Что сердит вас особенно сильно, мисс Стил? Выкладывайте начистоту.

      Ладно, слушайте, мистер Грей…

      – Что меня сердит? Ну, во-первых, твое грубое вторжение в мои личные дела, то, что ты привез меня в салон, где работает твоя бывшая любовница и где наводили красоту все твои брюнетки; на улице ты обращался со мной, словно с шестилетней девочкой, – и, что хуже всего, ты позволяешь твоей миссис Робинсон прикасаться к тебе! – Я перехожу на визг.

      Он удивленно поднимает брови, а его благодушное настроение улетучивается.

      – Правда, целый список. Но только я еще раз объясняю – она не моя миссис Робинсон.

      – Она может прикасаться к тебе, – повторяю я.

      Он выпячивает губы.

      – Она знает, где можно.

      – Как это понять?

      Он проводит по волосам обеими руками и на миг закрывает глаза, словно ищет вдохновения свыше. Вздыхает.

      – У нас с тобой нет никаких правил. Я никогда еще не занимался сексом без правил, и я никогда не знаю, где ты прикоснешься ко мне. От этого я нервничаю. Твое прикосновение совершенно… – Он замолкает, подыскивая слова. – Ну… просто оно означает больше… намного больше.

      Больше?.. Его ответ оказался для меня совершенно неожиданным. Это короткое слово с важным значением снова повисло между нами.

      Мое прикосновение означает… больше. Как прикажете мне устоять, когда он говорит такие вещи? Серые глаза ищут мои; я вижу в них настороженность и опаску.

      Я нерешительно протягиваю к нему руку, и мое предчувствие переходит в тревогу. Кристиан пятится назад, и моя рука повисает в пустоте.

      – Жесткий предел, – шепчет он. На его лице читаются