Берлинская жара. Дмитрий Поляков-Катин
Читать онлайн книгу.
Голос Норы стал твердым. – Никуда без тебя я не поеду. И всё об этом.
Гесслиц тяжело вздохнул. Медленно раскурил сигарету, кряхтя, поднялся и выглянул в окно, приоткрыв штору. По пустой, темной улице в направлении тускло освещенной пивной, подпирая друг друга плечами, брели смутные пьяницы.
– И все-таки было бы лучше, чтобы ты уехала, – повторил он.
– Ты будешь принимать ванну? – беспечным тоном спросила Нора. – Сегодня дали вдруг воду.
– Позже, – сказал он.
– Поторопись. – Нора занялась чисткой сковороды. – Вчера, когда ты дежурил, на три часа отключили электричество. А сегодня есть и то, и другое. Какая радость.
В глубине улицы остановилось такси. Из него вынырнула темная фигура и исчезла в пивной. Вновь загорелись фары, машина уехала.
– Пойду-ка я выпью пива, – буркнул Гесслиц и, не дожидаясь отклика супруги, решительно вышел из дома. Заметно прихрамывая на левую ногу, Гесслиц заковылял в пивную, именуемую «Черная жаба», куда он ходил последние четверть века, с того момента, когда здесь была наспех возведена неказистая постройка и семья Ломмерцхайма открыла в ней немудреную закусочную. Ее владелец рыжий Ханс, известный под кличкой Ломми, прославился, когда на просьбу закрыть свое заведение на спецобслуживание, поскольку в него решил наведаться сам Гинденбург, пожелавший увидеть своими глазами, как живет простой народ, он якобы ответил отказом, заявив: «Мы открыты всегда и для всех». Правда это или нет, но легенда сделала заведение Ломми популярным в Кройцберге и работала на его кошелек до сих пор. Во всяком случае, первое, что видел посетитель, заходя в «Черную жабу», был большой фотопортрет бывшего рейхспрезидента, висящий над барной стойкой.
Кивнув Ломми, который, завидев его, сразу стал наливать литровую кружку «Берлинер киндль», Гесслиц прошел в дальний угол и плюхнулся за стол против крепко сложенного блондина в потертой кожаной куртке авиатора. Звали блондина Оле Дундерс, он был фольксдойч, из латвийских немцев, по отцу – латыш, по матери – чистокровный русский из староверов, что являлось глубочайшей тайной, поскольку во всех документах его матерью значилась немка Аннемари Дитрихс. Будучи комиссованным по причине контузии, Оле числился за гаражным управлением Германского трудового союза, выполняя ремонтные работы, связанные в основном с грузовым транспортом, отчего его пальцы всегда были покрыты въевшимся темным налетом.
В ожидании пива Гесслиц решил развлечь Оле.
– Хочешь анекдот? – спросил он.
– Давай.
– Значит, так, в полицейском участке звонит телефон. «Полиция, скорее приезжайте! Тут подрались педерасты и проститутки!» – «Ну, и как там наши?»
Гесслиц призывно хохотнул, но от Оле не последовало никакой реакции. В его голубых глазах так и застыло вопрошающее спокойствие. Вилли смущенно примолк.
С кружкой, объятой стекающей пеной, подошел Ломми, в сиреневой бабочке и старом, мокром, потрескавшемся фартуке – Ломми наливал пиво с небрежной щедростью, разбрызгивая его во все стороны.
– Слушай,