Щелчок дал знак об окончании разговора, и двое полицейский в недоумении остались ждать у ворот. Через минуту послышался звук открывающейся двери, и чьи-то тяжёлые шаги приблизились к калитке, после чего она распахнулась. Перед сотрудниками внутренних дел представился высокий, под два метра ростом, широкоплечий мужчина с чёрной густой бородой, в махровом халате и ботинках с развязанными шнурками.

      – Что вам нужно? – не совсем приветливо начал он разговор.

      – Скажите, мы можем войти? – поинтересовалась капитан.

      – Зачем? – не уменьшая напряжения в разговоре, словно «рявкнул» хозяин дома.

      – Мы хотим поговорить о вашем компаньоне Владимире Вербицком. – не растерявшись перешёл к делу Лисовой. – Полагаю, вы уже знаете, что с ним произошло?

      – Знаю. Мне нечего вам сказать. – резко и отрывисто отвечал Евгений Евгеньевич.

      Переглянувшись, коллеги поняли, что перед ними отнюдь не сговорчивый тип, потому ходить вокруг да около не имеет смысла.

      – Нам сказали, что у вас с ним был конфликт. Это правда?

      – Я ещё раз говорю, мне нечего вам сказать. Всего доброго! – мужчина попытался было закрыть калитку, но рука Михаила успела её остановить.

      Недовольный взгляд бизнесмена пылающе смотрел на полицейского. Похоже, у них в предприятии все обладают убийственным взором. У секретарши глаза холодны, словно сухой лёд, способный прожечь холодом плоть, а у гражданина Остапенко наоборот, зрачки являются, словно, тоннелями в преисподнюю, откуда то и дело вырывались языки пламени.

      – Послушайте, Евгений Евгеньевич, коль вы не хотите пригласить нас к себе, то в таком случае мы вынуждены пригласить вас к нам, чтоб задать несколько вопросов.