Двор был просторный. Летом его не топтали, и всюду росли подорожники и мелкая городская ромашка. А по краям подымались заросли крапивы и белоцвета. Гуще всего – у дальнего кривого забора, где стояла дощатая уборная. Двор лежал между школой и стройной церковью, чья башня, как белый маяк, высоко уходила в небо. А небо, кстати, опять было безоблачным, ласковым. От улицы двор отделяла высокая церковная ограда с кирпичными столбами и железными копьями. У этой ограды все сложили сумки и «чумы». А я – свой «дырчатый футляр».

      Прасковья Ивановна велела нам встать в круг. Началась игра «третий-лишний». Ну, игра как игра, знакомая еще по детскому саду. Я беззаботно бегал и прыгал, как и остальные. пока не увидел, что у калитки стоят мой брат Сережа и Володя Шалимов.

      Ура! Значит, школьный день закончился! Я вышел из круга, подобрал свой бумажный футляр и громко заявил:

      – Прасковья Ивановна, я пошел домой! До свиданья!

      – Подожди, еще нельзя! Занятия еще не кончились!

      – Как это не кончились, если за мной пришел Сережа!

      – Сережа подождет! Сейчас урок физкультуры!

      – Ну что за глупости вы говорите! – искренне удивился я. – Какой же это урок!

      Будучи эрудированным ребенком, я знал, конечно, что бывают уроки «физры». Но был уверен, что они, как и все остальные, проходят в классе. На них, думал я, выучивают названия всяких футбольных команд, читают про спортивные соревнования и знаменитых чемпионов. Потому что это же у р о к. При чем тут бегалки-прыгалки? А если класс вывели на свежий воздух и устроили игру – это уже послеурочное время, развлечение перед тем, как за нами придут из дома старшие. Не бывает уроков на дворе!

      С футляром под мышкой и с полным сознанием своей правоты я двинулся к калитке.

      Прасковья Ивановна ухватила меня за руку.

      Меня! За руку! Насильно!

      В ту пору даже эрудированным людям не было известно выражение «права человека». Но то, что эти права должны соблюдаться, я с малых лет ощущал инстинктивно. Если, например, брат или сестра сгоняли меня с кровати («не читай лежа!») или, наводя порядок, стряхивали со стола моих бумажных солдатиков, я негодующе орал:

      – Ка-ко-е вы имеете право, паразиты!

      А тут не брат, не сестра, а посторонняя женщина ухватила меня и держит!

      Не стерпев насилия, коротко взревел я и вырвался.

      – Как ты смеешь не слушаться учительницу!

      Неужели она думает, что я обязан подчиняться ей во всем и даже продолжать эту глупую игру, когда за мной пришел старший брат?

      Это лишь в армии рядовые бойцы должны выполнять абсолютно все приказы командиров. Но там дело военное, они присягу давали. И я с полным знанием вопросов иерархии заявил своей первой учительнице:

      – Вы не командир, а я не рядовой!

      Подскочивший Сергей пытался мне что-то объяснить, а Володя иронически хмыкал. Но распаленный праведным гневом,