Эдвард молчал всю дорогу до Нью-Джерси. Молчал в машине скорой помощи с тонированными окнами – окна затемнили специально, чтобы пресса не фотографировала его. На протяжении следующих двух недель, проведенных в одной из больниц Нью-Джерси, он говорил только тогда, когда это было необходимо по медицинским показаниям; легкое восстанавливалось, а поврежденная нога заживала.

      – Выздоровление проходит прекрасно, – сказал ему врач.

      – Я все время слышу щелкающий звук.

      Лицо доктора изменилось: он напрягся, а в его голосе проступили нотки профессионального беспокойства.

      – Давно ты его слышишь?

      – С тех пор, как проснулся, – после паузы ответил мальчик.

      К обследованию присоединился невролог. Он назначил Эдварду новые анализы и МРТ мозга. У невролога были седые брови, гладко выбритое лицо и лысый череп. Каждый день он глубоко смотрел ему в глаза, будто пытался считать информацию, которую понимал только он.

      – Правда в том, – сказал невролог Лейси и Джону, как-то позвав их в коридор, – что, если бы десять людей пережили такую же травму, как этот ребенок, если бы их трясло, швыряло с огромной силой и скоростью, а потом отбросило на твердую поверхность, у каждого из них наблюдались бы разные симптомы. – И, видимо для большей убедительности, он вскинул свои седые брови. – Черепно-мозговая травма по большей части невидима для нашей техники, поэтому я не могу сказать с полной уверенностью, какие последствия травма дала сейчас и какие еще обнаружатся в будущем. – Он пристально посмотрел на Лейси. – Представьте себе, что я схватил вас за плечи и трясу изо всех сил. Когда я отпущу вас, технически вы не будете травмированы – мышцы будут целы, но тело почувствувет воздействие. Верно? Это и происходит с Эдвардом. В течение нескольких месяцев или даже лет он будет испытывать странные симптомы: депрессию, тревогу, панику, потерю чувства равновесия. Изменения могут коснуться даже слуха и обоняния. – Доктор перевел взгляд на часы. – У вас есть вопросы?