Эволюция сознания. Орнстейн Роберт
Читать онлайн книгу.
беспрецедентного перегрева. Далее дополнительно образовавшиеся клетки могли быть задействованы для осуществления других функций, как стремечко во внутреннем ухе.
Последовательность такова: двуногость => тепловая нагрузка на мозг => «радиатор» для его охлаждения => изменения в мозговом кровотоке => увеличение размеров мозга, появление дополнительных, резервных клеток => в мозге появляются клетки без специализации => мозг, который может быть использован в самых неожиданных областях: таких, как опера, наука, художественное литье, разработка микропроцессоров и маркетинговых планов.
Как на него ни взгляни, этот ничем не прикрытый, горячий и прямолинейный сценарий не тянет на миф о творении. Не слишком-то возвышенное объяснение дает он первоосновам наших достижений. Однако, чтобы обосновать любую из гипотез палеоантропологии, анализа одного только стиля жизни недостаточно (хотя изменения, связанные со способностью делиться пищей и с изготовлением орудий, должны были содействовать приспособлению). Наш интеллект мог оказаться лишь побочным продуктом теплоизоляции.
Вместе с тем, инженерно-технические изменения, которые предположительно привели к резкому увеличению размеров коры без явной социальной надобности или, как нынче модно выражаться, без необходимости её непосредственного вовлечения в процесс переработки информации, возможно, легли в основу той психики, которую мы сейчас имеем: разнообразной, неспециализированной, поразительно пластичной, основывающейся на множестве нервных клеток, не имеющих определенной специализации на момент рождения и готовых принять на себя самые разные роли. Именно это многообразие – корень нашего интеллекта и торжества человечества.
Конечно же, едва ли эта гипотеза окажется совершенной реконструкцией столь давних событий. Однако, думается мне, мы должны понять, что во многом нашей эволюцией двигали независимые силы, что в основе её нередко лежала такая вот простейшая случайность. Я уверен, что должно быть объяснение, основанное на отдельной области приспособления, должна быть сила, которая заставила наш мозг расти задолго до того, как это понадобилось для развития интеллекта, и тем самым создала основу для более поздних процессов наподобие языка.
Каким бы ни был этот набор факторов, вне зависимости от того, включал ли он необходимости в формировании большого мозга исходя из чисто инженерных соображений или нет, наша эволюция снабдила нас огромным количеством мозговых клеток, которые на момент рождения наделены лишь минимальной непосредственной специализацией.
Поэтому в ходе дальнейшего развития эти неспециализированные клетки могут быть подогнаны к любому миру и к любому образу жизни: к лютой стуже Гималаев, к жизни бедуинов пустыни и нью-йоркской бедноты; они могут даже научиться читать вверх ногами книгу, которую читает кто-то еще – иными словами, приспособиться к любому из тысяч человеческих языков и культур. Этот прорыв в развитии