Когда Ребекка Вайс очнулась от наркотического сна, она с удивлением обнаружила себя в большой, уютно обставленной спальне. Широкие окна распахнуты настежь, позволив бедному ночному свету блуждать по комнате.

      – Отец?– Ребекка, чувствуя, что сейчас заплачет, слабо простонала. В голове плыл негустой, но вязкий туман.– Что происходит?

      Мгновением назад она была в шумном казино, а сейчас…

      «Куда я попала?» Последнее четкое воспоминание в голове – она выиграла сто пятьдесят франков. Потом ее угостили шампанским…

      И после все обрывалось.

      – Кто-нибудь?– крикнула она. Так ей показалось. Ее крик был не сильнее шепота. Девушка кое-как поднялась – ноги слушались очень неохотно, как и остальные части тела.

      – О боже…– она провела рукой, но с облегчением поняла, что одета. Только туфли куда-то пропали, и от аккуратной прически не осталось и следа.

      Где-то далеко за стеной заиграла музыка. Девушка узнала фортепиано. Играли очень хорошо, насколько она, закончившая пару музыкальных классов, могла судить. И музыка приятная, невероятно знакомая. Ребекка открыла дверь – за ней тянулся длинный коридор, покрытый пестрой и пушистой ковровой дорожкой. На стенах картины в позолоченных рамах, под потолком – изящные люстры. «Кто бы здесь не жил, он очень богат»,– поняла Ребекка.

      Коридор вывел в темную, безлюдную гостиную – в два этажа, гораздо больше и наверняка богаче той, которая была в их доме. Музыка слышалась совсем рядом – резковатая, накатывающая странными, вызывающими ощущение одиночества и легкости, волнами.

      – Вы меня слышите?– спросила Ребекка, озираясь по сторонам. Даже если и так, игрок явно не собирался отвлекаться.

      Девушка решила идти дальше, на звук. Она вошла в большой паркетный зал, с длинным обеденным столом в центре. Огромные люстры и зеркала в золоченых рамах, выстроенные вдоль стен, чередовались высокими окнами с тяжелыми,