Мы все из глины. Екатерина Викторовна Раюшкина
Читать онлайн книгу.
применить их на благо Советского Союза, − прочитал с листа Дождев. Раздались жидкие аплодисменты, энергичней всех хлопал в ладоши Зябликов. Это было очередное собрание рабочей группы.
Теперь в группе было семеро мужчин и три женщины. Самый молодой ‒ паренек из детдома Валентин Мясов. Шестнадцатилетний мальчишка был очень высоким, без малого два метра ростом. Выглядел он гораздо старше своих лет и запомнился Андрееву своим кротким нравом, молчаливостью. Маленькие серые глаза, длинный нос, постоянно скучающий вид.
На вопросы он отвечал не с первого раза. Чтобы втянуть его в диалог, требовались усилия. Единственным, с кем он охотно беседовал, был другой участник группы − Родион Просов. Он сразу взял над парнем братскую опеку и играл роль посредника в общении с учеными. Это был скромный юноша. Его глаза, спрятанные за толстыми линзами очков, избегали взгляда собеседника. Когда он нервничал, то теребил волосы на висках, отчего у него был взъерошенный, неряшливый вид. Растянутый свитер из грубой шерсти висел на нем мешком. Просов постоянно одергивал длинные рукава, закрывавшие ладони. Эта привычка настолько в нем укоренилась, что какая бы одежда на нем ни была ‒ он все время повторял это движение.
Из женщин Андрееву особенно запомнилась и полюбилась Лидия Ивановна. Она была самой старшей в группе. Потеряв единственного сына в пятьдесят лет, она неожиданно обрела дар ясновидения. Лидия Ивановна уверяла, что это покойный ее направляет и подсказывает ей. Так во время отборочных испытаний она и отвечала на вопросы: «Как говорит мой горячо любимый сын…». И поразительно, она почти не ошибалась. Однако никто ей не верил. Как убеждал Зябликов, уникальные способности всегда граничат с какой-либо болезнью.
Началась работа над экспериментами. Андреев теперь пропадал в лаборатории с утра до вечера. В его обязанности входило фиксировать результаты, в общем, все, что скажет Зябликов, а он говорил скудно, но по делу.
− Записывай, Андреев, эксперимент номер один «Выявление уникальных способностей».
− Разве мы их выявили?
− Андреев, ну, что ты? Это огромная работа. Все не так просто. Иди за первым испытуемым.
Андреев не смог ничего возразить. Зябликов умел убеждать, и звание «профессор», вне зависимости от его аргументов, добавляло его словам весомости.
Андреев вышел из лаборатории и вернулся с пожилым мужчиной, сморщенным, как залежалый чернослив. Звали его Петр Афанасьевич Кобылкин. Лицо его было располагающим, честным. Такому, как он, даже Остап Бендер доверил бы ключи от квартиры, где деньги лежат. О тяжелой жизни Кобылкина свидетельствовал горб, который, подобно монаршей особе, восседал на нем по-хозяйски уверенно. Глаза были большими, влажными и слегка мутноватыми, поэтому определить, какого они цвета, было трудно. Видел он плохо, поэтому вошел в лабораторию робко, опасаясь ненароком споткнуться и предстать перед уважаемым профессором в нелепом виде. Зябликов сделал жест рукой. Кобылкин тяжело