К ночи, еле живые от усталости, мы подобрались к улице Теневой. Бумажка с адресом злополучно осталась у парней, ведь Светка умела выбирать, кому адрес оставить, а кому ни в коем случае не говорить.

      Но я ее сразу успокоила, что память у меня отличная и наш адрес – улица Теневая, дом одиннадцать.

      Неприветливая узкая тропинка уводила в горы. Судя по всему, именно туда лежал наш маршрут. Внизу, на освещенной дороге, мы грустно стояли возле дома номер десять и не решались идти дальше. Получалось, что дом одиннадцать – это та единственная избушка, которая, как сторожка лесника, стоит на отшибе, в темноте густых зарослей. И там по аналогии с детскими сказками может жить только людоед или кикимора.

      – Ты точно адрес помнишь? – с надеждой на ошибку спросила Светка.

      – Я миллион песен знаю наизусть, а ты меня адресом пугаешь, – разозлилась я, потому что от ветра с яблони сорвался плод и больно шарахнул меня по темени.

      – Ну тогда пошли? – смерила подруга расстояние и нехотя двинулась к тропинке.

      А я рванула в гору с места. До тропинки еще надо было идти, а кратчайший путь – лезть по склону. Дождь хлестал, поил плодородные земли фруктового сада. Низкие ветки с сочными плодами были утянуты почти до земли, и я лбом собрала весь урожай.

      Промокшие до нитки, несчастные и разбитые, мы добрались до хаты и постучали.

      Дверь долго никто не открывал (может, дочь ребенка укладывала), а потом все же дверка-то отворилась и…

      …на пороге стоял тот чернявый, который кинул нас с обедом в корчме.

      – А где дочь? – нагло спросила Светка, потому что терять нам было нечего.

      – Чья дочь? – не понял парень, но дверь не закрыл. Наш внешний вид не внушал ему опасений.

      Тут мы вспомнили, что не спросили у тетки имя ее дочери. Имя самой хозяйки мы не знали