"Голос эпохи" Белла Ахмадулина. Маргарита Митрофанова
Читать онлайн книгу.
сафьян книги заокеанских памфлетов; белые блики на острие заброшенной в угол шпаги – все было ярко как в день творения, все бросалось в глаза, будто приближено в телескоп. Будто разум знал, что вспомнит этот миг и через год, и через тридцать лет, будто любая вещь знала об этом, стремясь оказаться в вечности – запомни меня, и меня, и меня!
Проигранный воздух
– В этот раз мы обязаны договориться.
– Договоримся. Кто силен, с тем можно и договариваться.
Князь Евгений Оболенский ответил не сразу. В кабинете роскошного дома Лавалей на Английской набережной было светло, благородно-изящно, уютно. Торжественный шаг полонеза доносился сквозь дубовые двери – в парадной зале уж начался бал. За окном был ледяной холод, редкие огни на стрелке биржи, черная равнина Невы, крепость под черным небом в мелких северных звездах. В темном окне двоилось и его отражение: он был старший сын и наследник старинного рода, плоть от плоти блестящего мира высшего дворянства империи – и он же был заговорщик, собравшийся отменить самые основы этого мира.
– Это на юге шестьдесят тысяч штыков и артиллерия, – напомнил Евгений. – А у нас – литературный клуб.
– Это не так важно, – веско проговорил хозяин дома, глядя поверх него. Князь Сергей Трубецкой пару дней как вернулся из Киева, где пробыл последний год, а говорил со спокойствием основателя, уверенного в своем праве распоряжаться. С оленьей грацией Трубецкой подошел к столу черного дерева, со щелчком выставил первую фигуру на шахматную доску слоновой кости. – Если известно, что войска у нас уже есть – не так сложно будет найти поддержку в столице. Найти союзников среди реформаторов в правительстве. Вновь задействовать старых знакомых. Генерал Орлов, генерал-адъютант Шипов, его брат полковник Шипов, генерал Перовский… – перечисляя бывших своих, Трубецкой брал фигуры по одной и выставлял их на доску, формируя сплошной строй армии. Это была его старая гвардия, боевые полковники и генералы, основавшие тайное общество после того, как хлебнули свободы в сражениях войны с Наполеоном – гвардия, из которой он последний остался в строю.
– У нас пять с лишним месяцев. Успеем. Гвардия недовольна. – Кондратий Рылеев весь подался вперед, сгибая и разгибая пальцы, будто отсчитывая дни до восстания. В темных глазах плескался жидкий огонь, сбивавший с толку знакомых, привлекавший немногих соратников – искра ропота.
Трубецкой скупо улыбнулся, разлил золотое вино на три бокала:
– Что же, первый тост – за республику?
– Как хорошо, что в этот раз вы с нами, – не удержался Евгений.
– В прошлый раз у нас не было ни Первой, ни Второй армии, – прохладно напомнил ему Трубецкой. – А сейчас, при условии их поддержки на юге – при союзе с большими чинами в правительстве – при наших своевременных действиях – у Российской республики в самом деле есть шанс.
– За республику! – Рылеев поднял бокал, улыбаясь так, как улыбался только своей дочери, немногим друзьям и своей мечте.
Искра разгоралась